Единственным, что действительно менялось внешне, были глаза. Бледно-голубые с желтоватым ободком вокруг зрачка – у Джеми, синеватые с золотым – у Алексаса. Впрочем, у Арона глаза меняли цвет по настроению, так что и это можно было считать внутренним.
– Летопишешь? – спросил у неё Алексас, вскинув бровь.
…помнится, насмотревшись на него, Таша даже пыталась этому научиться – вскидывать одну бровь. Пригодилось бы, дабы выказывать лёгкое удивление, выражать насмешку или окрашивать слова едва заметным презрением.
Попытки остались безрезультатными.
– Пытаюсь.
– Почитать, конечно же, не дашь.
– Конечно же, – легко подтвердила Таша, захлопнув тетрадь.
– Так и думал. – Вальяжно вытянув ноги, Алексас закинул руки за голову. – Помощь не нужна, госпожа Лиден?
– Съесть поможешь. – Старушка зачерпнула на пробу немного мясной похлёбки. – Кажется, переперчила…
– Не-а, – возразила Таша, втянув носом воздух. – Пропорции что надо.
– Права, как всегда, – признала госпожа Лиден, отняв от губ длинную деревянную ложку. – Эх, чем больше узнаю об оборотнях, тем больше жалею, что не родилась в Ночь Середины Зимы. Или что мою маму в своё время не покусал кто-нибудь многоликий… А вот теперь, Алексас, помощь пригодится.
– Укус оборотня обеспечил бы ей только беготню по лекарям, – усмехнулась Таша. – А вот Ночь Середины Зимы…
Она вспомнила о собственной маме, о том, как летом едва не оказалась сожжена заживо, и перестала улыбаться.
Деликатный стук во входную дверь отвлёк её как нельзя вовремя.
– Кажется, Арон вернулся, – сказал Алексас, натянув толстые кухонные варежки и под наблюдением госпожи Лиден снимая котелок с огня.
Выпутавшись из пледа, Таша встала с кресла, проводившего её печальным скрипом, и, неслышно переступая по ковру ногами в шерстяных домашних сапожках, подошла к порогу.
– Ты как раз к ужину, – начала она, ещё отодвигая засов, и, распахнув дверь, осеклась.
Морозный воздух холодил кожу, а страх – сердце, пока Таша стояла на пороге, глядя на незваного гостя. Его одежды были тёмными, как вороново крыло; лицо – скрыто глубоким капюшоном отороченного мехом плаща; глаза пристально изучали её – Таша не видела его взгляда, но чувствовала.
Конец всем играм, а особенно – в обычную жизнь…
Мгновения, которые человек в чёрном молча смотрел на Ташу, тянулись бесконечно долго.
Потом он шагнул к ней.
– Прекрасно выглядите, Таша, – заметил знакомый голос. – Ещё лучше выглядели до того, как меня испугались.
Она в изумлении отступила на шаг:
– Леогран?
– Уже лучше, – одобрил юный герцог Броселианский. – Позволите войти?
Наконец сумев выдохнуть, Таша отошла в сторону.
Стряхнув снег с плаща, Леогран перешагнул порог башни звездочёта. Откинул капюшон: свет волшебной лампадки высветил медь длинных волос, прихваченных лентой в низкий хвост, яркую зелень глаз и ледяные метки, снежной белизной выделявшиеся на и без того бледном лице.
– Как вы нашли нас? – спросила Таша недоверчиво.
– Отец Кармайкл сказал, где его искать, если нам понадобится помощь. – Леогран затворил за собой полукруглую дверь из старого исцарапанного дерева. – Не представите меня? Кажется, я не знаком с частью вашего прекрасного семейства.
– Да. Конечно. – Чуть успокоившись, Таша повела рукой в сторону хозяйки дома: – Госпожа Лиден, это Его Светлость Леогран Норман. Герцог, с лета правящий Броселианским округом. Леогран – госпожа Лиден Лормари. Она…
