Борис Иванович прислонился к старой яблоне, прислушался. Где-то в лесу послышалась кукушка. Может рискнуть?
– Кукушка, кукушка, сколько мне жить осталось?
Птица молчала, словно ее и не было. Борис Иванович отошел от дерева, завертел головой:
– Ты куда делась, разбойница?
В другой стороне леса послышалось тихое:
– Ку-ку, ку-ку, ку-ку…
И все опять стихло.
– Эй, это все?
Борис Иванович не на шутку испугался. Всего шесть лет? Почему так мало? Глупая птица. Зачем она куковала? Сроду в их лесу не водились кукушки. Отчего теперь появились?
Тревожное липкое чувство коснулось кожи. Борис Иванович вздрогнул:
– Чур, меня. Чур.
Он суеверно сплюнул через левое плечо, три раза постучал по дереву и снова прислушался. Кукушка упрямо молчала.
– Кукуй на свою голову.
Возраст дает о себе знать: раньше он никогда не обращал внимание на такие глупости.
– Чем занимаешься, дядь Борь?
У забора стоял сосед Васька Дронов, качок с глуповатым лицом и добрыми глазами. Пять лет назад он приехал в деревню с женой Зинаидой и двумя дочками. Всегда улыбался и старался всем угодить. Что только не делала его бедная жена: ругала и выдавала тумаки, но дураку все нипочем. Сумки носит, огороды бесплатно копает, заборы и дома соседские чинит. Чистое горе в семье. И на что живут, горемычные?
– Чем, чем. Все тебе знать надо.
– Да я так спросил. Из вежливости.
– Спросил?
– Да.
– Ну и, – Борис Иванович замолчал. На душе было не спокойно и одиноко, словно кто-то вырвал здоровый кусок плоти и внутри зияла огромная дырка. Рана постоянно зудела и кровоточила. – Может зайдешь? Поболтаем.
Васька удивленно огляделся по сторонам, недоверчиво уточнил:
– Это ты… вы мне?
Борис Иванович устало вздохнул:
– Нет, это я с духами разговариваю.
– А вы не боитесь? Ночь такая лунная. Того и гляди светло, как днем станет.
– Дурак ты, Васька. До сорока лет дожил, а ума так и не набрался.
Сосед не обиделся, только рукой махнул:
– Не важно это. Коль судьбу профукал, не стоит думать о пустяках.
Что-то в тоне Васьки было странное, тягучее и томящее. Вечно улыбчивый подлиза предстал в новом образе. Борис Иванович растерянно хлопал глазами.
– Заходить будешь?
Васька потоптался и осторожно вошел во двор.
Борис Иванович глянул на Луну – правда большая. Повисла прямо над его домом, словно пыталась осветить все его тайны.
– Чего стоять? В ногах правды нет. Пошли к столу.
– Странный вы сегодня, – Васька пожал плечами и пошел за хозяином дома.
Борис Иванович и Васька сели за пустой стол напротив друг друга, молча уставились на Луну. Не сговариваясь, одновременно тяжко вздохнули.
– Ты-то чего вздыхаешь? – хмыкнул Борис Иванович. – живешь хорошо, жена молодая, красивая. Злобная, конечно, баба, да что говорить – сам выбирал.
– Сам, – протянул Васька задумчиво.
– Бабы нынче не те пошли. Все с характером. Слово супротив не скажи. У меня два сына и оба подкаблучники. Прямо как ты, – Борис Иванович покачал головой.
– За грехи платить надо.
Борис Иванович вздрогнул, пристально вглядывался в лицо Васьки, пытаясь понять, на что тот намекает. Неужели бестолковому соседу что-то известно?
– Да что там, – Борис Иванович осторожно сменил тему. – Дочь не знаю в кого пошла. С мужем развелась. Говорит, не сошлись характерами. Чушь какая.
– Ничего. Другого найдет. Получше.
– Нашла уже. Еще и рожать собралась. В ее-то годы.
– Анечка беременна?
Борис Иванович напрягся. Что-то странное и осуждающее прозвучало в голосе Васьки.
