Я объяснил себе это таким образом. Так или иначе, мое настроение улучшилось. Мы ехали вдоль высоких сосен, которые стояли плотными рядами с каждой стороны на протяжении долгих километров, будто сопровождая нас, приветствуя. Мне нравилось это ощущение лесного коридора, когда не было видно горизонта, потому что наш путь плавно петлял, поворачивал и то и дело поднимался вверх и вниз. Впереди были лишь облака, которые сменялись деревьями, и широкая гладкая дорога. Иногда попутных и встречных машин было так мало, что я начинал представлять эту дорогу на север, как наш личный путь.
И этот путь, сквозь природу, сквозь лес и небо помог мне на время, пусть и недолгое, отпустить мысли, которые грузом лежали на мне все это время.
Я обернулся на Тима. Он задремал.
Включив негромко музыку, я отдался дороге.
Через пару часов плавного движения, мы подъехали к повороту на Онежское озеро, к стоянке, на которую нас вел навигатор.
– Где мы, пап? – проснулся Тим и спросил, когда увидел, что широкая трасса, сменилась узкой дорожкой.
– Повернули на озеро, – ответил я, – еще двадцать километров по этой дорожке и будем у маленького моря.
Мы все так же ехали через лес, только здесь он был ближе к нам, нависал.
По пути не было населенных пунктов, только одинокие указатели на развилках, которые направляли путников еще дальше вглубь леса, к старым селам и деревням. Неужели в них до сих пор кто-то живет?
Мы ехали по глухой лесной дороге еще некоторое время, пока справа не стала появляться узкая река, на другой стороне которой показались одинокие дома и ветхие серые сараюшки. Дорога шла вдоль реки, снова уходила в лес и возвращалась к реке.
Время здесь точно остановилось, казалось мне. Особенно сегодня, когда солнце скрылось за серыми, размазанными по небу тонким слоем тучами, эта местность казалась заброшенной и неживой. Мне стало немного не по себе.
По пути не встретилось ни одной машины или человека. Мы ехали прямиком в безжизненные места. Даже когда появились первые небольшие деревни, на их улицах не было видно людей, только дома, серые сараи и автомобили. С одной стороны, я не хотел, чтобы люди таращились на наш автомобиль с чужими номерами, как на незнакомцев, да и вообще знали о нашем прибытии в их затерянный мирок, с другой стороны отсутствие людей делало эти места жутковатыми.
Населенный пункт закончился, вновь сменившись лесом с одной стороны и петляющей речушкой с другой, изгибы которой пыталась повторить дорога. Я посмотрел на навигатор: нам оставалось еще несколько километров до поселка, который располагался на берегу Онежского озера. Надеюсь, там будет так же безлюдно, думалось мне.
Не знаю почему, но последнее время мне все меньше и меньше хотелось видеть людей. Может быть, это и было последним аргументом в пользу переезда на север, в Карелию, где плотность населения гораздо меньше. Подсознательным аргументом. Душа требовала покоя, мысли простора, а взор таких вот безлюдных мест, пусть и затронутых человеком, но освобождающихся от его былого прикосновения.
Как раз на этих мыслях по берегам реки стали появляться лодочные сарайчики с небольшими причалами. Серые. Ветхие. Почти все из них на треть уходили прогнившими досками в воду и навряд ли уже использовались по назначению. Мелкие волны били по догнивающим доскам, давая понять, что время не щадит ничто в этом мире.
Мы въехали в поселок с названием Шальский.
