Пфф. Бред. Ерунда.
Я долго смотрю на правую часть листа, разделённого чёрной трещиной. Что мне нарисовать рядом с этой уверенной, сияющей, живой светловолосой девушкой?
Разве что кого.
– Детский сад какой-то, – вдруг презрительно фыркаю я, вырываю лист из альбома и, скомкав его, кидаю в мусор. Обшариваю тумбочку в прихожей – проверяю, осталась ли ещё тёмно-каштановая краска. Пора обновить цвет, а то корни отрастают слишком быстро. Надо будет попросить маму…
Такой же остроумный и сообразительный, как и ты. Как ты. Как ты.
***
Я помню, когда впервые рассмотрела Н., а не просто увидела.
Это было 1-го сентября. Поскольку в 10 «Б» от нашего прошлого класса оставалось мало что, кроме буквы, Ю.С. проводила какую-то игру на знакомство.
И Н. для чего-то пришлось выйти к доске. Я не помню, в чём была суть попавшегося ему задания, но помню, как заразительно и одновременно слегка смущённо он смеялся, как грамотно, но нестандартно строил предложения, как убирал со лба длинную тёмно-русую чёлку…
С этого дня я наблюдала за ним всегда. Я поняла, что на самом деле смеётся он не так часто. Точно не чаще, чем его глаза, серо-голубые, как будто за вечной лёгкой дымкой, отражают затяжную, не совсем по возрасту тяжёлую задумчивость и апатию.
Правильно ли, что я как будто пытаюсь нечто в этих глазах прочесть?
***
Ни разу ничего не изменилось. Наконец поняла, что ни разу.
D. «Глаза с медным кругом». Я помню ещё всё то, до армии. Тебя, сидящего ночами в инете и потом спящего до 15:00. Не признающего никакого другого чая, кроме «треугольного «Липтона»». Как ты в пять минут мог добежать до ближайшего магазина за сигаретами и вернуться обратно.
– Беги, только осторожней будь.
– А я уже.
– Быстро же ты.
– Наверное. Теперь долго не пойду. Купил с запасом.
Помню конец апреля. Май. Солнце в окно. Вечно задёрнутые шторы. Ты не любишь солнце, но в дождь уходишь гулять без зонта.
– Прохладно как сразу стало. Скоро совсем промокну.
– Ну так промокнуть в дождь – это круто. Зато остаться сухим – не айс.
– Да. А тут набежало идиотов с зонтами.
– Им этого не понять.
– Им много чего не суждено понять.
Я знаю, что ты очень категоричен и порой чересчур предвзят. Почему же это меня умиляет?..
Помню твои жалобы на голод, завал на столе и пустой холодильник. «Надо картошку почистить», «Надо сварить всё же макарон», «Пойду сделаю всё же чаю». «Надо», «всё же». Ведь ты ленив, ты крайне ленив.
Помню твои фотки с моря ВКонтакте и строчки из песен The Doors в статусе.
Oh, when you’re strange…
С того переломного июля прошло уже пять месяцев. Теперь у тебя всё по расписанию, подъём в 06:00, все эти наряды, строевая, «пенные вечеринки» каждую субботу.
Я с переменным успехом пытаюсь убедить себя в том, что не стоит делать трагедии из того, что не общался с человеком пару дней. Или даже пару недель. Не стоит сразу нагонять на себя тоску и кричать что-то там о потерянной связи. Связь нужно чувствовать, и тогда она не прервётся даже спустя более долгое время… Может быть, правда в этом?..
Очень скучаю по Ане и Лильке. Лильку, которая одна-единственная знает про тебя, я не видела с ноября и даже по аське с ней почти не общалась последние недели. Ане, которую я про себя всё ещё называю самым близким другом, я ничего из своего нового важного не рассказываю с весны. Почему-то боюсь её осуждения. Мы виделись пару раз осенью, гуляли втроём с её подругой из медколледжа. И вот совсем недавно я по свеженаметённым сугробам брела к ней домой мимо больничного городка, чтобы передать распечатанный реферат. И всё. И что самое-то плохое, чувствую я только грусть. Грустные воспоминания о весёлом. Три подружки из 9 «Б», всегда вместе. Столько пережили, а теперь вот разбежались все и будто так и надо.
