Вообще-то, не моё это солдатское дело, ломать голову над такими вопросами. Для всего этого у нас существует целая служба, хотя и маленькая, но чётко организованная. На нижнем её уровне находятся начальники очередной боевой смены. Их всего двое. Один пребывает в правом крыле здания, курирует первую роту. Второй у нас, творчески обобщает наши усилия. Обычно на эту должность ставится один из старослужащих сержантов. Наш сменный важно сидит за отдельным столом у самого входа в общий зал. Иногда он что-то пишет, но по большей части с очень занятым видом раскладывает принесённые нами бумажные полоски по кучкам. Каждая кучка – это не только радионаправление, типа Токио – Манила, или Уэйк – Гуам. Это, по большому счёту, мощное транспортное направление, по которому ежедневно летят десятки и сотни «подведомственных» нам самолётов. И ведь вы прекрасно понимаете, что они летят не просто так, а везут военные грузы и людей в погонах. А поскольку каждому известно, что самолёты довольно дорогой вид транспорта, то и эти грузы и эти люди представляют для нас особый интерес. Но прежде грузов, прежде людей, нас в первую очередь интересуют сами боевые самолёты.
Конечно, боевая авиация вероятного противника понятие довольно условное. Ведь в боевых действиях принимают участие самолёты самых различных типов, размеров и предназначений. Так вот. Собрав и разложив все полученные от нас за час наблюдения телеграммы, начальник смены скрепляет каждую пачку обычной бельевой прищепкой, важно одёргивает гимнастёрку и, поправив на голове пилотку, отправляется к дежурному офицеру. Дежурный, это, как правило, майор или, на худой конец, долго не получающий очередного звания капитан. Сидит он в самом центре командного пункта и по долгу службы пытается держать в поле своего внимания постоянно меняющуюся воздушную обстановку на дальневосточном театре военных действий (ТВД). Есть, впрочем, и ещё один офицер на КП, который формально является заместителем оперативного, но он (так уж повелось) занят исключительно вопросами, первой роты. Оно и понятно. Голосовые сообщения, перехватываемые ими, столь многочисленны и столь разнообразны, что внимания им требуется гораздо больше, нежели более формализованным телеграфным сообщениям. Обработанные заместителем голосовые сообщения оформляются на бумажном носителе и тоже попадают на стол оперативного дежурного. Вот так выглядит первая группа военнослужащих, которая в нашем полку занимается первичной обработкой и анализом добытой разведывательной информации. Каждый офицер на КП, разумеется, является профессиональным разведчиком, окончившим как минимум специальное училище в Москве или Ленинграде. Хотя есть и исключения. Некоторые из них явно окончили гораздо более серьёзные специальные учебные заведения и просто потрясают иной раз своей интеллигентностью, осведомлённостью и военным хитроумием.
Начальники смен – тоже крайне опытные и прослужившие на срочной службе не менее двух лет сержанты. Тут же надо подчеркнуть, что дежурный офицер, в отличие от нас, заступает на сутки и в эти сутки он полновластный хозяин положения на всём тихоокеанском ТВД. В самом начале книги, в своеобразном вступлении, я уже писал, что ТВД это театр военных действий, но в данном случае не грех и повториться. Самое неприятное во всём этом то, что дежурный по командному пункту несёт свою тяжкую ношу фактически в одиночку. Представьте себе, что ему приходится держать на контроле всё, что творится на, скажем честно, немаленьком пространстве, простирающимся от Аляски и до Бенгальского залива. Но эта ноша была бы ему просто непосильна без целого штата специально обученных помощников.
