– Хотите подождать другого чтеца, мистер Юнг? Но учтите, вам придется объясняться за такое решение лично. А что-то мне подсказывает, реальной причины отказываться от меня – у вас нет.
На этом спор можно было считать законченной. Мистер Юнг отвернулся к стене, будто только так мог забыть о присутствии Дорана в комнате. Но всякий раз, когда звучал вопрос, я ловил едва заметное движение его головы, выдающее интерес.
– Итак. Вернемся к допросу, мистер Гибсон. Зачем нужно поддерживать КПД?
– Необходимость поддерживать КПД диктуется степенью опасности, которой подвергается организм на предприятии того или иного типа. Наномашины помогают поддерживать нормальную работу внутренних систем и защищают нас от воздействия внешних факторов, которые могут негативно сказаться на здоровье человека.
– Все верно, мистер Гибсон. А еще это защищает тебя от расщепления. Или об этом вы забыли? – Хотя Гибсон находился под действием «слова», лицо его страдальчески скривилось, как если бы прямо сейчас он собирался расплакаться.– Наномашины не могут одновременно защищать твое тело и душу, если их числа недостаточно. Вы это понимаете?
– Да, сэр,– произнес он дрожащим голосом.
– Чем для обернулось прошлое нарушение, мистер Гибсон?
– Я потерял зрение на один глаз.
– Весомый аргумент, чтобы не допускать подобной оплошности снова. Вам не кажется?
– Мое нарушение сводится к жалким сотым процента. Если переводить на время – это час непрерывной работы, которую я потратил, чтобы погулять в парке. – Слезы катились по его лицу и тут же исчезали на без того мокрой рубашке.– Я хотел побыть один, хотел отдохнуть от всего, от работы, семьи, этого города.
– По-вашему, город виноват в том, что вы не выполнили норму, на которую сами же согласились?
– Они просят слишком много.
– Правда? Сколько часов в день вы работаете?
– Девять.
– Сколько это в неделю? – произнес он, и задумчиво отвел взгляд в сторону – Сорок пять, кажется. Сколько часов подработки разрешено для одного человека?
– Десять.
– Сколько из них у вас осталось в запасе на сегодня?
– Нисколько.
– То есть вы потратили их все и подумали, будто лучшим решением будет избавиться от чипа?
– Избавиться от себя,– выдал Гибсон абсолютно серьезно.– Я не хочу становиться обузой для своей семьи. Не хочу, чтобы они боялись меня, боялись, что я могу стать многоликим. Они тот месяц едва пережили. Когда я сказал, что мой левый глаз перестал видеть, они начали запирать двери своих комнат. Для них мое увечье стало неким сигналом, предупреждением, что завтра я не просто лишусь руки или ноги, а потеряю рассудок. Я не хочу, чтобы они страдали, только потому, что я не способен выполнять требования компании.
– Вы не думали сменить работу?
– Я работал красильщиком двадцать лет. Мое тело не выдержит без наномашин, которые полагались на фабрике. А работа с такой же процентной компенсацией требует обучения, денег, которых у меня – нет. Я все отдавал в семью.
Доран покачал головой и все тем же ровным голосом продолжил спрашивать:
– Вы сами пытались извлечь чип, или вам кто-то помог?
– Сам.
– Что ж, с основным мы определились, а теперь перейдем к ряду обязательных вопросов. Ответы на них либо подтвердят вашу вину, либо повесят ее на кого-то другого. Отвечайте кратко. С вами пытались связаться люди «АрКейна»?
– Нет.
– Люди «АрКейна» предложили вам извлечь чип?
– Нет.
– Вы пытались выйти на людей «АрКейна», чтобы они помогли вам извлечь чип?
