Кащеево царство - страница 21

– Пусть поклянутся, что не замышляют злого.

– Чём же они тебе клясться будут? Писанием, что ль? – усмехнулся Ядрей.

– Зачем? Пусть присягнут на медвежьей шкуре. Медведь у них – зверь уважаемый, его обмануть не посмеют.

– А ежели посмеют?

– Куда им! Они своих божков боятся пуще, чем мы Христа. Будь спокоен, воевода: ежели поклянутся на шкуре, вернёшься цел и невредим.

На том и порешили.

К городку подъехали на санях: впереди, развалясь словно пьяный купчина, двигался воевода с Арнасом, стоявшим на запятках, следом, нахохлившись в песцовых шубах, мчались сидевшие лицом друг к другу Яков и Завид, а за ними неслись Савелий и Сбыслав. Впереди и позади ехали на нартах человек пятнадцать боярских челядинов с мечами, в мохнатых лисьих шапках.

Стемнело. Леса потонули во мраке, кроны деревьев клочьями волос тянулись на фоне звёздного неба, словно дым, вырвавшийся из земли и застывший от лютого мороза. Сани скрипели на снегу, с громким скрежетом задевая за ледяную корку; олени выдыхали облака пара, тут же исчезавшие в синем мраке. Югорские дебри стояли недвижимы и безмолвны, будто окоченели от жутких объятий Войпеля – бога холодов.

В хоромах югорского князька было не разойтись. Одно название, что терем, а по сути – обычная курная изба, разве что чуть пошире, да наполовину врыта в землю. В красном углу на полке лежал медвежий череп с лапами. Ядрей, войдя, сослепу хотел было перекреститься, да заметил ошибку и чуть не плюнул с досады. Хорошо ещё, что батюшку не взял, он бы тут устроил изгнание бесов…

Через всю горницу тянулся прямоугольный стол, заставленный яствами и брагой в размалёванных корчагах, а вдоль стен выстроились низенькие пузатые горшочки, испускавшие слабый дымок. Вошедшие новгородцы морщились от странного запаха, кашляли с непривычки.

Князёк, одетый в простую холщовую рубаху и штаны, улыбнулся, что-то произнёс дружелюбно, широким движением руки указав гостям на стол.

– Говорит, счастье видеть вас в доме, – шёпотом перевёл воеводе Арнас.

– Ну-ну, поглядим, что за счастье, – недоверчиво буркнул Ядрей. И громко добавил: – Благодарствую за приглашение. Как ты к Новгороду, так и Новгород к тебе.

Арнас перетолмачил. Князёк закивал, заулыбался ещё шире, моргая круглыми глазками; серебряные и медные амулеты на его широком цветастом поясе забренчали, стукаясь друг о друга.

Гости расселись. Князёк пристроился рядом с воеводой, на другом конце стола разместились югорские бояре. Забегали слуги, разливая по кубкам брагу. Завид Негочевич, принюхавшись к запахам, шепнул Якову:

– Не пойму я, терем это или капище. Для кого воскурения?

– Обычай такой, – пояснил боярин.

– Ага, обычай… Ты глянь на медвежьи лапы: это ж Волос, скотий бог, коим смерды навий отпугивают.

– Что ж с того? Не слыхал разве, что югорцы Христа не знают?

– Наши-то смерды одну только лапу на дворе вешают, а эти целую голову выставили. К чему бы?

– Испугался что ль?

Завид не ответил. Повернувшись к Сбыславу, спросил:

– Слышь, у вас там на Волосовой улице беровы головы тоже ставят?

– Да с чего бы? – удивился тот.

– Да с того… Ты разве скотьему богу треб не кладёшь?

Житый человек нахохлился.

– А ты будто нет!

– Не о том я сейчас. Череп медвежий видишь? Никак, в кумирню мы попали, а?

Сбышек зыркнул на лапы и череп, отпил из кубка.

– Волос – бог добрый, – промолвил он. – Он людей не ест.

Завид вроде успокоился, но продолжал недобро поглядывать на личину скотьего бога. Впрочем, опорожнив несколько кубков, расслабился, да и остальные, как видно, впали в беззаботность. Начались песни, пляски, новгородцы полезли брататься с югорцами, князёк что-то бормотал воеводе, заискивающе улыбаясь, а рядом в ухо гундел толмач: