Радио в салоне включено. Болтовня ведущих и последние популярные песни о сексе, задницах и вообще о распутстве на короткое время сменяются новостями, и диктор рассказывает, что сегодня первый вторник октября, а стало быть, открытие сессии Фолькетинга[3]. И, само собой разумеется, главный информационный повод – возвращение на пост министра соцзащиты Розы Хартунг после трагической истории, приключившейся с ее дочерью, за которой все датчане затаив дыхание следили без малого год назад. Диктор переходит к следующему сюжету, но сидящий рядом с Тулин новичок уменьшает звук.
– У тебя есть ножницы или что-нибудь в этом роде?
– Нет у меня никаких ножниц.
Тулин на мгновение переводит взгляд с дороги на мужчину, сидящего на пассажирском месте и старательно пытающегося вскрыть упаковку нового мобильного телефона. Он уже стоял и курил возле машины, когда она спустилась в гараж напротив управления. Высокий, стройный, но на вид какой-то потрепанный жизнью. Влажные от дождя, всклокоченные волосы, промокшие изношенные кроссовки «Найк», тонкие брюки-багги, короткая черная термокуртка, на которой дождь тоже оставил следы. Да, одет он явно не по погоде, думает Тулин, – наверное, отправился из Гааги прямо в чем был. Небольшая, видавшая всякие виды дорожная сумка рядом с ним усиливает это впечатление. Из разговора коллег за утренним кофе в столовой Найя узнала, что он появился в управлении накануне. Так называемый офицер связи, откомандированный в штаб-квартиру Европола в Гааге; его внезапно освободили от исполнения служебных обязанностей и отправили обратно в Копенгаген на ковер к здешнему начальству, поскольку в чем-то он там провинился. Что дало коллегам повод для издевательских шуточек в его адрес – ведь отношения датской полиции с Европолом и так затруднены из-за отказа Дании снять некоторые оговорки в отношении сотрудничества в рамках Евросоюза в юридической области, принятые на всенародном референдуме несколько лет назад.
Когда Тулин встретилась с ним в гараже, он пребывал где-то далеко-далеко, погруженный в свои мысли. Она представилась; он пожал ей руку и назвал свою фамилию – Хесс. Особо словоохотлив он не был. Да и она, в общем-то, тоже. Однако разговор с Нюландером вышел таким, как ей и хотелось. Найя была уверена, что ее пребывание в отделе в скором времени завершится, и потому ей не стоило больших усилий доброжелательно отнестись к попавшему в опалу коллеге. Обосновавшись в машине, она кратко рассказала, в чем состоит их задание, однако Хесс лишь кивнул, проявив к нему минимум интереса. На вид ему примерно от тридцати семи лет до сорока одного года, и своим обликом несколько постаревшего уличного мальчишки он напоминал какого-то известного актера, вот только Тулин никак не могла вспомнить, какого именно. Хесс носил на пальце кольцо – возможно, обручальное, – но она интуитивно чувствовала, что он давно разведен или, по крайней мере, находится в процессе развода. У нее вообще сложилось впечатление, будто, беседуя с ним, она просто-напросто бьет мячом в бетонную стену. Но с другой стороны, это обстоятельство никак не сказывалось на ее настроении.
На самом деле ей было весьма интересно послушать, как организовано межнациональное сотрудничество полицейских органов, а новый коллега наверняка может просветить ее на этот счет…
– Так ты надолго домой?
– Дней на пару, наверное. Пока они там разбираются.
