– Ну и, значится, чапайте, и не без художника или писателя – не возвращайтесь, – сказал Ди, стоя на лестнице в ночной, в папуасах, халате. В ночном – точнее, потому что ночная сорочка – это не всегда ее халат. Так сказать:
– Забылся, и не надел.
А с другой стороны, Все Свои, не на парад, чай, собрался.
Они тормознули прямо у выходной дубовой двери:
– Под железо, – приличную тачку, похожую на простой мерседес. Машину Ди дать им забыл, чтобы были:
– Как все, что значит, как сказал Пушкин:
– Очень немногие, – будто бы совсем не имеют своих лошадей, даже небольших, хотя бы на сто пятьдесят голов.
Иначе никого Нотхауса – не найти, заблудитесь в толпе Не Тех Лудэй.
У богатого дома кто не остановится? Наоборот, остановится всякий, ибо:
– А вдруг подадут. – Так могли подумать многие, только не этот парень. Думал:
– Может Электрик решил сбросить часть своих акций, по которым предполагалось:
– Тут же, – догнать – нет, не Америку пока что, а точнее, уже, а Польшу, но и это, может быть:
– Тоже пока – не то, что запретили, а просто:
– Решили пока обождать-ь. – Ибо, как было сказано:
– Зачем нам яблоки, если своего картофелю завались, и даже больше, чем нефти и газа вместе взятых. Вот, намедни, открыли, что есть жизнь на Альфе Центавра, так и ее завалим картофелем.
Но быстро понял, что это не сам Электрик уже руку тянет за подаянием, а тока его хгости, скорее всего, из дальних деревень, где иво ишшо нэт. Электричества, самой собой.
Хотел остановиться в своем намерении остановится, а:
– Они уже сели. – И более того затараторили, как на лавочке у себя на – может быть даже:
– На Ближнем Востоке, – где можно плавать и одновременно читать газету на спине. И вопрос, конечно, не в том, что можно хграбить лапами на спине, а:
– Умеют ли они чит-ать? – Имеется в виду по-русски, потому что всё остальное, это только так:
– Адис-Абеба – обедай только на Брайтоне – там дешевле, а ведь тоже самое, что и в едальне Черного Билла. Или даже еще кошернее.
– И точно, – толкнул Миша Германна, – это Березов.
– Он умер – не болтай лишнего.
– Значит нет. Еще. А с другой стороны: так как он умер, может его и используем? Хотя нет, он был: и не писатель, и не художник, а так только:
– Жил за городом, куда его отправили за то, что руки не были в мозолях, как у всех.
– Вы хотите меня грабануть, что ли? – наконец прервал затянувшее молчание Б.
– Разрешите и нам тоже спросить, – сказал Миша, – вы только на время сюда, или так и не умирали никогда?
– У вас шутки потенциальных разбойников, – ответил бизнесмен.
– Мы можем принять замену, – хриплым голосом сказал Германн, если она есть у вас на примете.
– Щас подумаю. Я так понял, что вам надо обязательно кого-нибудь грохнуть, а пока так и не знаете: кого?
– Зря вы умерли, честное слово, – сказал Миша, – такой человек, всё на лету схватывает.
– Вы уверены в том, что в чем я сам, впрочем, тоже уверен, но не до конца.
– Не будем спорить, но вы, как человек:
– Уже поживший, – должны знать хоть какого-нибудь писателя, которого можно принести в жертву, так сказать:
– Правдивой истории.
– Нотхауса?
– Да, это, пожалуй, лучше всего, хотя и так:
– Кто ж его искать будет?
– Вы думаете, некому? Уверены, что писателей больше давно нет.
– Разве это не так? – Миша.
Германн:
– Как говорили раньше: был бы писатель, а читатель на него всегда найдется.
– И вы правы, – сказал Б., ибо, если их нет сейчас, то они всегда есть у меня в:
