– А именно?
– У Восьмерки есть задние подголовники. – И это было, по крайней мере, удивительно. – Хотя долго – а может и всегда – никто не мог понять, зачем Ей нужна пятая скорость? Если у нас по определению нельзя ездить по 120 и выше. И вот сколько ни повторяй, что даже в паспорте этой Восьмерки написано:
– Можно, если иметь в виду прямолинейное и равномерное движение, ехать на пятой, не превышая и 60 км/час – бензин почти не будет расходоваться – бесполезно, ибо там же, в паспорте есть:
– Пятую лучше всего включать только после достижения скорости на четвертой в 120 км/час.
Эта дилемма погубила Восьмерку, превратив ее в Зубило на долгие годы. Как и труды некоторых писателей с тем же названием. Хотя не исключено, что сами они видят в них, ни больше, ни меньше, как только обычные в этом деле:
– Единство и борьбу противоположностей. – Или Партийность Литературы, что в общем-то тоже самое.
– Зря отпустили Бориса, – сказал Ле-Штрассе, которого решили называть пока что, как сказал Германн:
– Лёва Страус, – или по-ихнему, по столичному: Лэви Штраусс.
Потому что я, – продолжил он, – из-за носа…
– Не видите дальше своего носа, – хотел сказать Кот, но решил пока не конфликтовать с Илюхой Муромцем и Добротой из Попов с носом, хотя и понимал: научиться придется в целях производственной необходимости, называемой в простонародии:
– Конспирэйшен – конспирацией, или:
– Работой Под иво прикрытием, – имеется в виду тот, кто используется для приколов, в стиле:
– Затарился? – или:
– Как ты столько дотащил? – имеются в виду закупки на рынке, или еще где, где:
– Опять выкинули дешевый товарум, впрочем:
– Ишшо вполне пригодный к употреблению, если немного срезать с этих кабачков и огурцов: не те места.
Кажется, что нет ничего особливого:
– Так только дружеский шарж, но.
Но, если, например, человек забыл, или на секунду отвлекся, когда надо было сказать кассиру при пробитии по его кассе последнего товара:
– А у меня скидка, – он уже пробил, и спокойно говорит, как Каменный Гость Германну, ну пусть не Германну, а как это и было на самом деле:
– Дон Гуан!
– Ась?
– Всё кончен-но-о!
– Я так и думал еще с утра, что сегодня мне будет несчастье, и вот на тебе, как напророчил:
– Опять в Пятерочке скидку не сделали, как положено по обещанному закону.
Или полез за сметаной с маленькими процентами жира, а она выстроена, как Вавилонская Башня: в четыре этажа. Бац, бах, – и двое упали, и не как некоторые:
– В кольчугу под верхней матрицей, а буквально, как нарочно, в семнадцатый нумер. – Больно, и не смешно абсолютно. Обе банки из недостаточно прочного плексигласа разбились, сметана их пошла через верх, а охранник уже зовет всех засвидетельствовать:
– Они не сами упали, а он их не достал. – Как говорится, до неба оставалось совсем чуть-чуть, а тут на те:
– Бог явился, – и картина Репина:
– Куды-твою прете? – И.
И придется по-честному заплатить за сметану, которую так любят мои любимые животные – мне нельзя, даже пятнадцатипроцентная слишком сильно набита жирами. Однако деньги те же, независимо для кого что покупается. Не знаю, правильно ли это, но пока не до этого. Ибо.
Ибо как раз после всех этих драматических трагедий, он уже ждет вас у подъезда:
– Затарился? – что ответить уже не известно, как сказал Достоевский-Чернышевский:
– Что делать, – кроме только:
– Не твоё дело! – А у него сразу с сердцем плохо: недавно только излечился, как везде написано:
