Он посмеялся. Тот же хищный смех, который преследует меня с самого начала. Я чувствовала его как остриё ножа – холодное, бескомпромиссное.
– Прекрасно, – протянул он, и его улыбка не исчезла, а наоборот, стала ещё более опасной.
Поле, трибуны, магистры, герои – всё позади. Но я уже не слышала его. Мои ноги сами понесли меня прочь. Я просто хотела выйти отсюда, забыть всё, что только что произошло.
Я просто хотела тишины.
Неделя перед Играми выдалась насыщенной – настолько, что я уже путалась, был ли этот синяк от вчерашней тренировки или от позавчерашней стычки с Тероном. Переломы, вывихи, магические ожоги, ночные вылазки в библиотеку и, конечно же, бесконечные ссоры – всё смешалось в один стремительный водоворот. Академия кипела, как котёл с зельем, который вот-вот взорвётся. А я – словно ложка в этом котле: мешаю, пока не расплавлюсь.
Если к дракам я уже относилась как к части повседневности, то походы в храм знаний неожиданно дали плоды. Пусть и не вполне съедобные. Погружение в книги оказалось не просто полезным – оно стало спасением. Моим, и, как оказалось, Дэма. Он сопровождал меня во всех этих вылазках, будто чувствовал: оставь меня одну – и я либо взорвусь, либо сотворю нечто такое, что вспоминать будут ещё сто лет.
Он молчаливо листал страницы, переглядывался со мной поверх корешков древних фолиантов и изредка цедил сквозь зубы что-то в духе: «Ты точно уверена, что не хочешь сначала выспаться?»
Конечно, не хочу. Мне спать – а ректору спокойно жить.
Юрдан… Этот человек (если он вообще человек) начал доводить меня до точки кипения с поистине филигранной точностью. То появится из ниоткуда и посмотрит так, что хочется сбежать в подземелье и закопаться. То придерётся к незначительному заклинанию. А потом – как вишенка на торте – начал посещать общую столовую. Садился напротив и ел тушёную змею так сосредоточенно, будто жевал мою душу.
Я стала раздражительной, как кошка, на которую слишком часто наступают. Одного замечания было достаточно, чтобы моя рука сама тянулась к мечу. Парням даже пришлось оттаскивать меня от профессора Дерти, когда тот позволил себе нелестный комментарий насчёт моей дисциплины. А однажды я угрожала поварихе вилкой. Вилкой, Карл! Не кинжалом. Не магией. Вилкой.
Разумеется, слухи поползли. Вель, всегда корректный и молчаливый, намекнул, что, возможно, стоит пересмотреть капитанство в команде. За что моментально получил подзатыльник от Димона. Некромант, к слову, тоже был на грани – ректор каждый день забирал его на какие-то «проверки умертвий». Других практикующих некромантов в Академии, как выяснилось, нет. Два жалких теоретика, один из которых едва не потерял сознание при виде простенького голима.
Честно? Даже для Академии неделя выдалась фееричной.
И вот, когда до Игр оставались считанные часы, я, как любая нормальная магиня с манией контроля, потащила Дэма в библиотеку. В закрытую часть. Ту, где пыль ложится на пол, как снег, а книги шепчут сами собой. Там, в полумраке, освещённом единственной магической сферой, я склонилась над столом, сверяя ингредиенты для зелья.
Зелья, пробуждающего истинный облик.
– Мира, одумайся, – устало молвил Дэм, не отрывая взгляда от книги. – Даже если у него есть какие-то особенности, это ещё не значит, что он… монстр. Среди всех рас встречаются те, кто выделяется.
– Нет, – отозвалась я, смахивая со стола крошки засушенной буй-травы. – У василисков чешуя почти чёрная, с металлическим отливом. И глаза – всегда жёлтые. А у него чешуя серая, как пепел, а глаза… глаза фосфорные. Он не василиск. Он перевёртыш.
