Тут на четвёртой остановке все бабушки, сидящие с гномом в ряду, неожиданно вышли. Скромник почувствовал, как стыд и ужас подбираются к его горлу. Парни сели рядом.
«Силы небесные, одна остановка. Всего одна остановка».
– Ля, карлик мне едва до плеча достаёт, – слишком громким шёпотом сказал один.
– Спорим, с пола до ремня не дотянется.
– Ну не настолько, побьётся лбом об коленки – и все.
Скромник снова решился посмотреть на них сквозь ресницы – и увидел направленную на себя камеру и довольное лицо студента.
– Эй, гном, – позвал его один.
Он молчал и старался выглядеть спящим.
– Гном, вставай, шахты не обработаны, Белоснежка не удовлетворена! На Беса ты пока не тянешь, а вот на Полубомжа очень даже…
Скромник аж вздрогнул.
– Смотри, он дёргается!
– Да он весит, как две бутылки пива.
– Меньше!
– Забьемся?
Две пары рук с длинными корявыми пальцами потянулись к Скромнику. Он подскочил и бросился в проход, но парни были сильнее и притянули его назад за шкирку, как котёнка.
– Да он совсем невесомый.
– Смотри как ножками дёргает!
Скромник молча пыхтел, отбиваясь.
– Что ты мямлишь, нам просто интересно.
Бабушки в трамвае стали на них оглядываться, что-то причитать себе под нос, но, естественно, на помощь никто не пришёл.
– Смотри, голова, как моя рука.
– Да что вы себе позволяете! Пустите! – Скромник пнул в подбородок одного из них и упал на пол, отполз на коленках и бросился в переднюю часть вагона тарабанить о кабинку водителя.
– Откройте дверь, пожалуйста, откройте.
– Молодые люди, прекратите, я сейчас полицию на вас вызову!
– Пожалуйста-пожалуйста!
Парни сзади хохотали, даже не пытаясь подняться и броситься за ним в погоню. Гном, красный от волнения, вцепился в уголок водителя и, как только трамвай дополз до остановки, выбежал на улицу.
Скромника трясло от страха, ладошки покрылись мелкими белыми пятнышками, а лицо – пунцовыми. Гном бежал, хлюпая сапожками по лужам, брызгая во все стороны, расталкивая людей. Заскочил в какой-то проулок, где стояли мусорные жбаны, и сел на брошенный, мокрый диван, обхватив голову. Из глаз, собираясь на кончике носа, текли тёплые капельки пережитого страха. Скромник крепко сжал передние локоны в кулаке, пытаясь найти выход злости и боли. Кожа на голове загорелась, волосы – чёрные завитки – рвались под грубыми пальцами.
«Главное – дышать», – говорил себе гном и пытался позволить расшириться лёгким, чтобы наполнить грудь воздухом. Однако рыдания подкатывали к горлу, и Скромник только хрипел, задыхаясь. – «Вот и поработал, вот и отдохнул».
«Ты опаздываешь», – любезно напомнил ему внутренний голос.
– Что? Нет…
Гном, все ещё некрепко стоя на ногах, выглянул из переулка. Солнце не светило и определить время он не мог, но внутренние часы подсказывали – да, он уже опаздывал. Беспокойство совсем затопило гнома: он не мог пойти к ним в таком виде – но и не мог опоздать, не мог успокоить себя для собеседования – но и не мог стоять и тратить драгоценные крупицы времени.
«Да, давай ещё часок поразмышляем», – подбодрил его голос.
Скромник вскрикнул от отчаяния и бросился по улице в сторону высокого здания, покрытого зеркальными окнами и напоминавшего рыцаря – блестящего, страшного и беспощадного. Мелькали цветные зонтики и чёрные куртки, под ногами хлюпала вода, а над дорогами перемигивались светофоры. С каждым шагом гном все больше понимал – торопиться уже бессмысленно. Но все же добрался до дверей офиса.
