Это стресс и знакомые мне по истории аналогии. Человеческий мозг так погано устроен, что идет всегда по знакомой тропе. Я загнала себя в западню, а она взяла и захлопнулась. Граф мог подразумевать какое-то имение на юге — по словам Натальи, туда отправили мою беременную мать. Мои поспешные выводы, вызванные тем, что мне хотелось как можно больше ясности как можно скорее, оказались ошибочными. Меня уже собирали в дорогу, и не было зимних вещей, той же шубы. С другой стороны: Наталья не удивилась, когда я сказала ей, что отец намерен отправить меня вслед за мужем, наоборот, она поддержала мою мысль о побеге, она готова была мне помогать.
Или, напротив, по сговору с моим отцом упрятала меня за решетку. Обезумевшая от непонимания происходящего лисичка сама сунула лапку в капкан?.. У графа были сомнения, что я непричастна к заговору. Боже мой, если бы я что-то знала, я бы все рассказала местным властям как на духу, но нет, вместе с юным красивым телом мне не досталось памяти.
Дверь снова лязгнула, и я резко подскочила, поворачиваясь к опасности лицом.
Я успела увидеть пропавшего в коридоре стражника, того самого, который меня сюда привел, и дверь закрылась. Я осталась один на один с каким-то мужчиной, он, застыв, некоторое время смотрел на меня, будто не веря своим глазам.
— Аглая? — с неуверенной радостью произнес он, и я поняла: это мой муж.
Глаза мои достаточно привыкли к темноте, чтобы я могла рассмотреть его и признать, что у ненормальной, с моей точки зрения, любви молоденькой Аглаи была причина. На таких статных, темноволосых, темноглазых красавцев девушки были падки во все времена. Арестантов не заставляли менять одежду, на нем все еще была форма, хотя и без эполетов, ему даже разрешали бриться, вот это непозволительно странно, мелькнуло в моей голове, а мужчина сделал ко мне несколько быстрых шагов.
— Как ты сюда прошла, в каком ты виде? — быстрым шепотом произнес он.
Я выпрямилась, сделала шаг от нар на всякий случай и изобразила нечто, похожее на смущенную улыбку.
— Мне сказали, что меня ждет беременная баба, — продолжал мужчина. Я снова не знала имени близкого мне человека. — Какая чушь, зачем мне бабы…
Он казался искренним, но я рассмеялась. Если выключить картинку с тюрьмой, старинными платьями и офицерской формой, то эту фразу говорил, наверное, каждый второй изменник.
— Звездочка моя, — прошептал он с нежностью и притянул меня к себе, а я не знала, как реагировать. Мужчина попытался поцеловать меня, и я отвернулась, выставив между нами поднятую ладонь, и, возможно, я сейчас опять допускала ошибку: ни в интонациях, ни в словах моего мужа не было ничего враждебного. Настолько не было, что я опустила ладонь и покорно приняла его ласки. Капюшон свалился, я ощутила себя будто голой.
Главное мне стало понятно сразу: в том, что он рад меня видеть, он не лжет. Когда тебе почти пятьдесят, ты иначе оцениваешь типично мужскую реакцию при физической близости, без розового романтичного флера, все же он пробыл без женщин довольно долгое время. Но поцелуй был приятен, если абстрагироваться от того, что я видела своего мужа впервые в жизни.
Я почувствовала, что меня подталкивают к постели, и это в мои планы совсем не входило.
— Мне нужен паспорт, — сказала я, глядя мужу в глаза. У меня не так много времени, а у моего мужа его катастрофически нет.
— Паспорт? — Неожиданность работает лучше, чем женские чары. — Зачем тебе паспорт, Аглая? — Он провел рукой по моей скуле, я приняла это стоически. — Тебе не нужен паспорт, чтобы ехать со мной.
