– И что же, соберёшься и уедешь? —
Отказывался верить Николай.
– Я, Коля, что-то главное скажу,
И думаю, ты с этим согласишься.
Я полностью тебе принадлежу,
И вижу, до чего тебе желанна.
И вот, пока желание твоё,
Продолжит на меня распространяться,
Я буду оставаться лишь твоя,
Какие не случились бы событья. —
Тут парень даже несколько опешил,
Но он любил подругу детских лет.
Она, меж тем, по-прежнему вещала:
– Я знаю уж давно, бесповоротно,
Что, нету сил мне жить в такой прекрасной,
Но вялой, безнадёжной глухомани,
Когда узнала, как же мир велик.
Не всюду, не всегда он так хорош.
Но есть у нас на то и дар познанья,
И жажда поиска, и крылья для души. —
«Как много там в Москве смогли придумать»,
Единственно, подумал Николай.
– Я, Коленька, поеду дальше жить.
Чего-то достигать, и заблуждаться.
Что делать? Мы всегда среди людей,
И разные бывают отношенья.
Тебя же разлюбить я не смогу,
Пока меня ты не разлюбишь, не забудешь. —
– Не радостные, скажем, перспективы.
Но я к тебе настолько прикипел,
Что вряд ли кто-то сможет быть роднее. —
– Но сам ты должен жить, как ты живешь.
Я слышала, что ты хотел жениться? —
– Та женщина сейчас в Новосибирске.
Проведать родичей туда её послал,
Когда ты позволила, что приедешь. —
– К тебе на свадьбу я, конечно, не хочу.
Но, думаю, тебе жениться надо.
Она родит хорошеньких детей.
А я к ним крёстной матерью приеду. —
Тут Коля, хоть вкусивший взрослой жизни,
Суровых и ответственных мужей,
Оттаял рядом с трепетной подругой
Пронизанных любовью детских лет.
И с нежностью разглядывал Наину,
Пока она болтала как дитя.
– Мы больше чем любовники с тобой.
Мы – космоса разорванные части,
С огромной тягой к воссоединенью.
Прости, но если вспомнить твой гарем?
И мой почёт быть первою женою?
И есть ещё у нас Новосибирск,
Где родственники нашим жёнам рады. —
Зажёгся свет, сквозь дверь из коридора,
Бесшумно появился Тахтамыш.
Тут Коля, микрокосмоса обломок,
Отринул отлетающую часть.
– Прости, но у меня сегодня встреча,
Не обижайся, но проводит Тахтамыш. —
Присели помолчать перед отъездом.
Прощались. Каждый думал – навсегда.
Наина, как вошли в аэропорт,
Решила разузнать у Тахтамыша:
– Что, в Томске, пока не было меня,
Создали массу транспортных развязок?
Смогли усилить четкость светофоров?
При скорости – всегда зеленый свет. —
Вопрос так и остался без ответа.
Быть может, и не слышал он его.
– И это ведь мы ехали в «восьмерке»?
Неужто – заводского производства?
Такая скорость, право, нету слов. —
Григорий знал достоинства машины:
– Я сам довел старушку до ума.
Мощней движок никак нельзя поставить —
Рассыплется железка на ходу. —
– А Коля, он, когда меня встречал,
Не помню, на какой он вёз машине? —
– Тот “Car” имеет имя Форд Мустанг,
И двигатель четыре с лишним литра. —
– Вам транспорт выдает военкомат? —
Трудней найти нелепее вопроса.
Когда Наина села в самолет,
На старте – призовую скорость мысли
Развил объем античной головы.
В раздумьи над Московскими делами.
