Кавказские истории Заурбека - страница 4

На одном из таких мероприятий уважаемых карачаевцев по обычаям усадили за отдельный стол, подальше от остальных. Он был тщательно накрыт всякими изысканными блюдами. Аксакалы ели карачаевские хычины, жорме и сохту. Запивали айраном и бозой. Весельем наполнилась вся зала. Гости между собой общались довольно-таки громко и, по обыкновению, мягко подшучивали.

Муфтий Исмаил Бердиев изрядно потрудившись над тарелкой с варёным жорме, обратил свой орлиный взор на весёлого судью Ислама Бурлакова. Очень уж захотелось муфтию подшутить над довольной физиономией служителя Фемиды. Бердиев, чтобы все услышали, громогласно спросил Бурлакова: «Ислам, ты много лет судишь людей. И сам же толком не знаешь виноваты они или нет. Интересно, скольких ты проводил за решётку?»

Люди за столом замолчали. Услышав вопрос от муфтия, затаились в предвкушении возможной развязки диалога между судьёй и духовным лидером Северного Кавказа.

Верховный судья Карачаево-Черкессии Бурлаков положил на тарелку приборы для еды. Поджал было губы, небрежно бросил лукавый взгляд на окружающих, и понимая что Бердиев подначивает его, а люди за столом ждут фееричного ответа, как бы между прочим парировал: «Исмаил, ты безусловно прав, я провожаю преступников в места лишения свободы. Но из тех мест, куда я провожаю людей, они рано или поздно возвращаются домой. А вот то место, куда ты провожаешь их во время похорон, люди из тех краёв уже не возвращаются…»

Правда ли, что был такой диалог между ними, я со стопроцентной уверенностью сказать не могу. Но Джамал Мамаев, что рассказал мне об этом, уверял, история имела место быть в Карачае в начале 2000-х годов и является подлинной.

Это история со мной приключилась после моего возвращение из советской армии в 1989 году летом. Нужно было куда-то поступать, а в моей голове после двух лет срочной службы гулял исключительно сквозняк. И тогда мой отец Юрий Саидович, заслуженный мелиоратор РСФСР, главный начальник по водным ресурсам Кабардино-Балкарии, министр, сказал, что я должен подать документы в Кабардино-Балкарскую сельхозакадемию, на зооветеринарный факультет. Что было делать, зверофак, как его тогда называли в народе, был популярным. Особенно туда шли местные наши горские евреи, чтобы в последствии заниматься прибыльным делом, пушниной. Наша республика аграрная и специальность зоотехника давала большие перспективы в будущем. То есть профессия была хлебная.

Отцу я сказал, что не имею представления о специальности зоотехника и даже не представляю смогу ли сдать вступительные экзамены, которые должны были состояться уже через месяц. Служба в армии в советские времена не давала никаких преференций, поэтому поступать надо было на общих основаниях. Отец успокоил меня и сказал, ты читай хотя бы этот месяц, чтобы стыдно на экзамене не было, а остальные вопросы я возьму на себя. Во первых мой отец стоял у истоков создания этого вуза, во вторых его друг детства профессор Ахматов Муса Ахматович был проректором вуза и отвечал за вступительную компанию. Поэтому я бы поступил в любом случае.

Настал день первого экзамена, по русскому языку. За него я не переживал и сам успешно всё сдал. Писали диктант. Потом пришёл день второго экзамена, связанного с биологией и сельскохозяйственными животными. Накануне вечером папа мне сказал запомнить несколько пород крупного рогатого скота: Швицкую, Черно-пёструю, Украинскую степную и Красную степную, которую в народе называли просто Красной. Последние две были разные породы, но очень близкие по родству и внешне на картинках схожие. Красная степная более красноватая, цвета марсианского грунта, а Украинская степная менее красноватая, пойди различи. Я их вроде запомнил. Почему вроде? Представьте, что я городской парень, у которого папа министр, мама директор магазина, дед основоположник балкарской письменности и литературы, бабушка пела в первом хоре созданном Шейбле в 30-х годах в Нальчике. И мне вдруг надо знать породы крупного рогатого! Да я вообще до этого экзамена не имел представление, что крупный рогатый скот, сокращенно КРС, подразделяется на разные породы. Для меня это были просто «коровы»!