– Я не скажу сейчас невиданную истину, – он сделал паузу, подхватил клинки, – выдержаннее хорошего вина может быть только месть.
– Кая, – преподаватель орфографии аккуратно постучал по столу карандашом. – Как называется то облако, на которое улетел ваш мечущийся разум, и что вы усвоили из материала, который я вам излагаю?
Месть – мое облако называлось так. Но преподавателю я вымучено улыбнулась, извинилась и заверила, что материал о значимости происхождения слов и коварности подмены понятий я усвоила.
Месть. Я катала слово на языке, пробовала на вкус. Даже залезла в словарь посмотреть значение, вдохновленная темой лекции. Там говорилось, что произошло оно от древнего слова mitha – взаимный. Месть буквально означала возмещение. И это наводило на мысли, как я могу возместить три покушения, оторванную голову и молчаливые слезы в женских глазах. Анисию нужно наказать. Эта мысль окончательно оформилась после сегодняшнего происшествия. Да, я знала, что ситуация с отравлением стражника неоднозначная, не доказана и вина Анисии в подпиле стены, но было еще отравленное мясо, а тут даже отец не сомневался, кто это устроил. Я была уверена практически на сто процентов, что эта стервь приложила и к другим покушениям свою холеную ручку. К тому же сегодня после тренировки я отправилась не в купальню…
Лучи солнца подсвечивали кристально чистый лёд озера, казалось, будто это бездонный голубой кристалл. Я вздохнула и поправила сбившуюся от быстрой езды шапочку, очень жаль, что я не художник. Поразительная бы вышла картина. Сверху негромко заржал жеребец, звякнула сбруя. Я предупреждающе оглянулась, стражник застыл на краю обрыва. Различить мой раздражённый взгляд вряд ли было реально. Но страж все понял и с обрыва ушёл. Все в крепости знали, что у княжны есть свои странности, например, это озеро. Его я любила нежной трепетной любовью, летом купалась, зимой смотрела на лёд, и никто не смел меня в эти мгновения тревожить, иначе я приходила в ярость. Вот и сейчас стражники не смели последовать за мной, хотя периметр вокруг озера проверили. Я спустилась ниже, совсем скрываясь с глаз моих спутников. Прошлась у кромки замёрзшей воды и присела рядом с большими валунами, ещё раз осмотрела пространство и негромко свистнула.
– Здесь я, – раздалось сзади, я не обернулась. Молча, не оглядываясь, сунула в небольшую расщелину мешочек с золотыми, в ответ мне протянули тугую папку.
– В двух словах, – прошептала я. Из расщелины донеслась возня.
– Служанка ее в тот вечер к знахарке ходила, за кремами вроде как. Траву эту могла у неё взять. Но тайная канцелярия перерыла уже все щели в доме у знахарки, нашли много чего запрещённого, но следов травы не было.
– Откуда знаешь?
– Так клиентки жалуются, что без специальных ингредиентов крема теперь не работают. А работники тайной все мнутся возле дома, не похоже, что нашли что-то, наших даже привлекли, – голос замолчал, на мгновения послышался звук остервенелого почёсывания, и он продолжил. – А наши-то что, мы к этому делу носа не подтачивали, слишком все быстро для нас раскрутилось.
– С алхимическим дурманом что?
Позади сокрушённо вздохнули.
– Проклятый Рихард, чтобы его твари драли, заморозил рынок. Нос ищеек в каждой алхимической колбе. Не произведёшь, не продашь. Всех зависимых в городе проверили, из производителей человек пять в казематы зашвырнули. Цена на наркотик взлетела баснословно.
