«Госпожа желает навести марафет, но у нее болит голова и она нуждается в вашей помощи», – эта фраза была подчеркнута, и возле нее стояло два восклицательных знака.
Я перечитала ее с десяток раз. Почему ночная гильдия посчитала ее ключевой в том дне? Да, звучит странно, но не сказать чтобы очень.
Пока из того, что предоставила гильдия, вырисовывалось, что не только Анисия замешана в событиях той ночи, а есть некая третья сторона.
За размышлениями взгляд рассеянно мазнул по окну, и я мысленно усмехнулась. Урок орфографии был загублен окончательно.
Три женщин замерли посреди двора, оживленно беседуя. Идеальная осанка, безукоризненные жесты, аккуратно завитые локоны ниспадают на светлый мех шубки.
В мою руку ложится лук, его приятная тяжесть бодрит, я ласково провожу рукой по тетиве, идеально натянута. Длинная аккуратная стрела, она взлетает моментально, щекоча своим белым оперением ухо. Я задерживаю дыхание, поводя луком и поймав ритм, отпускаю стрелу. Она пробивает окно, поправка на ветер взята правильно, один взлет моих ресниц, и вот уже белое оперение нежно колышется в груди, красиво контрастируя на темно-розовом платье. Стрела пробила ее грудь на вылет, это мгновение она еще стоит, но вот в следующее должна уже упасть, чтобы никогда не подняться.
Я моргнула.
Женщины неспешно двигались в сторону сада, уходя из моего поля зрения.
«Ненависть – приставки: не-,на-; корень: -висть-. Происходит от глагола видеть. Ненавидеть – сознательно не видеть объект сильных негативных эмоций».
Я закрыла книгу, не видеть Анисию хотелось сильно. Сначала «возместить», а потом «не видеть».
Только сделать это нужно так, чтобы мое участие доказать было невозможно и при этом не убить ее. Змеюка воздействует на меня через третьих лиц в попытке навредить Дыму, единственному близкому мне существу. На этом моменте мысль замерла, я похолодела, руки покрылись «гусиной кожей».
Единственно близкое существо – создание Пустоши. Я тихонько перевела дыхание. Волк лежал рядом, периодически заинтересованно поглядывая на ноги преподавателя, когда тот проходил мимо, чем явно его нервировал. Прикрыла глаза, прислушиваясь к себе. Дым ощущался продолжением меня, он был моей частью.
– Княжна, с вами все в порядке?
Я вытерла со лба испарину. В порядке? Очень в этом не уверена.
– На тренировке переутомилась, все хорошо, продолжайте.
Преподаватель покосился на меня с сомнением.
«А коли вы еще каких тварей приручите». Мое сознание категорично вычеркивало из головы смысл этих слов. Но, в конце концов, это же логично! Если у меня есть ручной сумеречный волк, то что мешает мне приручить других тварей?
Случайность! Пустошь их всех забери! Случайность мне мешает, то, что мы встретили щенка сумеречного волка и смогли привязать ко мне, – чистой воды случайность, на моем месте мог оказаться любой другой!
Сердце пропустило удар, грудная клетка наполнилась вязкой, но в тоже время колющей тревогой. Резко заныла голова в височной доле и захотелось спать. Что угодно, только не эти мысли.
Песнь Пустоши, я ведь слышала ее, не просто слышала, ощущала всем существом так же, как чувствую Дыма.
«Так всем известно, что Пустошь у вас в крови». Перед глазами поплыли разноцветные круги, отчаянно звенело на задворках сознания.
Кто эти все? И почему это неизвестно мне? С другой стороны, эти «все» и могут быть третей стороной, которая опасается моих мнимых способностей.
