– Здесь нет твоей вины. Ты такой, какой есть. И я не в обиде.
– Так вы продолжите меня учить?
– Мальчик, как ты думаешь, почему я вдруг заговорил с тобой про испытание именно теперь?
– Не знаю.
– Да потому, что я передал тебе всё, что знаю сам. Теперь тебе осталось только отточить полученные знания.
– Но ведь наши тренировки не закончатся? – с надеждой спросил парень.
– Если ты сам того не захочешь, – улыбнулся мастер, хлопнув его по плечу.
– Спаси Христос, мастер. Тогда утолите моё любопытство, – с облегчением улыбнулся Гриша.
– Ну что ещё? – сварливо отозвался Лю.
– Откуда вы так хорошо наш язык знаете?
– Я ещё мальчишкой был, когда в наш монастырь пришёл человек. Казак. Он был ранен и нуждался в помощи. Братья вылечили его, и это был первый человек, от которого я узнал, что мир очень велик. С ним я и начал говорить по-русски. Потом, став послушником, я часто выходил за территорию монастыря, чтобы узнать о жизни вокруг как можно больше. Это тоже было испытание. Подростков отправляли в большой мир, не давая им ничего, кроме посоха и чаши для подаяния.
Они должны пройти по тайге, дойти до какого-нибудь поселения и прожить в нём ровно год. Кто-то выполнял всё за год, а кому-то и пяти было мало. А некоторые вообще не возвращались. Всё в руках Будды. Были даже такие, кто оставался жить в тех деревнях и создавал свою семью. И когда об этом узнавали, их не трогали. Каждый выбирает свой путь сам. Но самое главное, дети таких послушников однажды тоже могли прийти в монастырь и стать учениками. Это не возбранялось.
Мастер умолк, задумчиво разглядывая небо на горизонте, словно видел перед собой те далёкие дни.
– Интересно. А что было дальше? – не удержался Гриша, которого захватил этот рассказ.
– А дальше была длинная жизнь, в которой молодой и упрямый как осёл монах бродил по земле и везде чему-то учился, – грустно усмехнулся мастер. – Но рано или поздно всему приходит конец. Вот и моим исканиям тоже пришёл. Однажды случилось нечто, после чего я понял, что больше не хочу так жить, и отправился обратно. В монастырь. Но не дошёл. Было всякое в пути, и однажды я столкнулся с генералом. Имён я называть не стану, скажу только, что сейчас он является главой всей службы. Так я стал учить всех, кого ко мне приводили.
– И стали легендой службы, – улыбнулся парень.
– Громкое слово, не более, – отмахнулся мастер и, потянувшись, предложил: – Пошли лучше чай пить. А то от долгих разговоров в горле пересохло.
* * *
– Здрав будь, брате! – раздался медвежий рёв, и Гришины рёбра захрустели в могучих объятьях.
– Сёмка! Бугай бешеный, раздавишь! – глухо прохрипел парень, делая слабые попытки вырваться.
– Как же, раздавишь тебя, – продолжал реветь Семён, отпуская Гришу.
– Что сила, что голос, – усмехаясь, проворчал тот, демонстративно ковыряя в ухе.
– Полгода не виделись. Как дела? – улыбаясь от уха до уха, спросил Семён, хлопнув приятеля по плечу так, что тот невольно присел.
– Слава богу, жив. А ты как? Далеко ездили?
– А ты не знаешь? – вдруг удивился Семён.
– Чего не знаю? – насторожился Гриша.
– Так женили меня, – смущённо развёл гигант руками. – Потому и уезжали.
– И как? Толк-то есть?
– Так на сносях моя. Батя от радости аж помолодел. Думал, отстанет теперь, а он ещё больше на меня наседать начал.
– Ничего. Терпи. Вот получит внука в руки, так разом про тебя забудет.
– Скорее бы уже. А ты чего опять такой смурной? Случилось чего?
