Переждать идущие с внешних рынков инфляционные вызовы как временные не удастся – глобальный кризис имеет не циклический, а системный характер. Внутри же Казахстана не существует плавного выхода из тисков критической недостаточности ресурсов для поддержания внутренней экономки и вымывания валюты во внешнем контуре.
Нынешнее правительство как может поддерживает ситуацию, но при этом демонстрирует непонимание сути кризисных процессов и полную неспособность составления адекватной программы действий даже на краткосрочный период. Утвержденная «Стратегия экономического развития до 2025 года» не имеет отношения к действительности, а в пакете национальных проектов, расписанных на этот срок, из более чем 44 триллионов тенге необходимых вложений источники финансирования указаны всего на 10,5 триллионов.
Подготовленный правительством «проект среднесрочной экономической политики» тем более демонстрирует не только концептуальное, но и практическое бессилие.
Если ситуация продолжит развиваться по нынешнему сценарию, общее ухудшение социально-экономического положения и уже проявленная неспособность правительства справляться с кризисными вызовами полностью транслируется и на самого президента, даже и после успешно проведенного переизбрания. Потеря же общей политической устойчивости может стать невосполнимой.
«Фазовый переход»: глобальный, Евразийский и казахстанский форматы
Разумеется, окружение главы государства твердо придерживается линии, что все под контролем, правительство действует единственно правильным образом, внешние возмущения так или иначе утрясутся, а рискованные эксперименты сейчас не допустимы. По крайней мере, пока не определятся развязки специальной военной операции на Украине и санкционного противостояния.
Разубеждать в правильности именно такой выжидательной стратегии мы не беремся, пока только она себя и оправдает. Хотя «неожиданный» срыв в уже непоправимую дестабилизацию тоже вполне ожидаем. Настаиваем только на одном: возврата к прежнему миропорядку уже не будет, проблемы и риски по ходу дальнейших событий будут только нарастать. А потому дающим новые возможности выходом может быть только «фазовый переход» – выдвижение и реализация таких новых принципов внешнеэкономического взаимодействия и внутреннего социально-экономического устройства, которые предвосхищали бы то, каким будет общий посткризисный миропорядок и на чем, в частности, станет базироваться посткризисный формат Евразийского пространства.
Принципиально, речь идет о том, чтобы казахстанский «фазовый переход» осуществлялся бы не сам по себе, а стал бы подготовленной заранее реакцией на уже начавшийся фазовый переход глобального формата, заключающийся в разделении мира на валютные, – они же производственно-торговые, научно-технические и культурно-идеологические, зоны. Катализатором такого перехода является ныне Россия, начавшая «спецоперацию» на Украине, а первым решительным шагом к отказу от универсальной роли доллара – перевод торговли газом на рубли. Однако Россия слишком перенапряжена теперь военным сценарием, чтобы одновременно и успешно решать еще и вопросы системного перехода на вне-долларовый суверенный экономический формат. Поскольку же, при всей вариативности формирования посткризисного блокового мироустройства, сама тенденция не отменима, у Казахстана есть хорошая возможность, разрабатывать и имплементировать у себя инициативы, предвосхищающие объективный ход событий на Евразийском пространстве. Во всяком случае, проработки новой социально-экономической модели должны быть готовы заранее, включая готовность исполнительного аппарата это воспринять и осуществлять, а общества – услышать и поддержать.
