– У-бей! У-бей! У-бей!!!
Девчонка продолжала дирижировать зрителями, мулат на ринге начал приплясывать, в нетерпении полосуя воздух клинком, а вот европеец выглядел по-прежнему безразличным, только сделал шаг вперёд.
– У-бей! У-бей! У-бей!!! – заходились трибуны, и многоголосый гомон сливался в единый рев.
Они орали и орали, девка всё махала руками, казалось, воздух над ареной начинает дрожать от напряжения.
– БОЙ! – завизжала вдруг та, что держала табличку.
Завизжала, сука, нарочно, когда зал особенно бушевал.
Зрители взвыли, а мулат ринулся на противника.
– Убей!!! – вопль с трибун грохотал над ареной в бешеном всё ускоряющемся ритме. – Убей!!! Убей!!! УБЕЙ!!!
Европеец не изменился в лице. Шаг вперед-влево. Перехват-отвод вооруженной руки. Удар снизу вверх в правое подреберье. Доуход с линии атаки. И финалом подсечка. Мулат грохнулся лицом вниз, к ногам противника. Из-под тела по белому настилу арены медленно поползла лужа тёмной крови.
Всё завершилось настолько быстро, что зал, поначалу ревевший от предвкушения, смолк. На несколько секунд стало совсем тихо, а потом дальние ряды недовольно загудели. Светловолосый боец в ответ на это лишь равнодушно вскинул руку с ножом. Он не красовался, только обозначил, что схватка завершена, после чего развернулся и направился к выходу.
Сквозь недовольный ропот зрителей отчетливо донеслись слова, брошенные с ближних к рингу мест.
– Опять рейдерский высерок. Ни красоты, ни зрелища! – и крепкий мужик в чёрном пиджаке пренебрежительно плюнул в победителя.
Тот на миг замер, а потом стремительно развернулся, перехватывая нож.
Секунда – и ценитель красивых зрелищ начал заваливаться с клинком в шее, а его убийца, перемахнув через металлическое ограждение, сдернул с пояса обидчика пистолет и навёл ствол на корешей убитого.
– Претензии есть?
У мужиков вытянулись физиономии. Тот, что сидел ближе, неловко дернулся.
Два выстрела прогрохотали один за другим.
– Молчание – знак согласия, – резюмировал убийца, бросая ствол рядом с трупами.
После этого он выдернул нож из шеи жертвы, обтер его о лацкан пиджака и спрыгнул обратно на арену.
Вот теперь трибуны взвыли от восторга. В конце концов, зрителям было всё равно, кого завалят, лишь бы зрелище заслуживало внимания.
Однако парень снова не стал наслаждаться овациями и равнодушно ушёл с арены.
В узком коридоре, ведущем к раздевалке, бойца ждал распорядитель.
– Один момент урегулировать надо… – начал было он, однако увидев, как нож в руке победителя легко лег на обратный хват, примиряюще вскинул раскрытые ладони. – Спокойно, парень, спокойно! У нас к тебе претензий нет. Те дебилы сами нарвались. Вопрос исключительно финансовый.
– Что, за краткость боя призовые будут урезаны? – голос собеседника был ещё слегка хрипловат.
– Ни в коем разе, – распорядитель открыто улыбнулся. – Твои – четыре сотни, как уговаривались. Могу выдать прямо сейчас, могу в раздевалку прислать. Тут другой момент. По договору ливер всех убитых на ринге – наш. Но те, с трибуны, – твои. Надо решить, что с ними делать. Хочешь, выдадим среднюю цену – две сотни за каждого. Если пару часов подождешь, док вскроет, поглядит, что там как, оценит, получишь точно. Ну, или забирай сам и сам же продавай... Что с тел снимем – отдадим, у нас всё четко.
– Давай среднюю, – равнодушно кивнул боец. – На улице в лучшем случае за сотню сдам.
– Так ты и не уличных завалил. Лады. Пришлю с кем-нибудь через десять минут, – распорядитель пропустил парня и сказал ему в спину: – Для арены тебя переучивать надо – слишком технично работаешь. Никакого зрелища. Но, если не возражаешь, могу порекомендовать серьезным людям.
