Но артист не уходил и крутил перед его носом своей серебряной флейтой.
– Я ведь, кажется, отказался, – сказал Сергей Алексеевич резко: мол, отстаньте.
Ему неприятно было всеобщее внимание, какие-то люди вставали со своих мест, чтобы увидеть его, кто-то показывал на него пальцем. И тут же постыдился собственной бестактности, которую он не терпел в других и презирал в себе, и, чтобы как-то загладить свою вину, почтительно склонился к уху артиста и выразительно кивнул на Колю.
– Здравствуйте, – сказал артист Коле и предостерегающе поднял руку, чтобы Коля ему не отвечал.
Артист нагнулся и о чем-то пошептался с Колей. Сергей Алексеевич прислушался, но ничего не понял.
– Ольга Николаевна, – сказал артист, – сейчас вы нам ответите на вопросы: «С кем я разговариваю? Сколько лет этому человеку? Состав его семьи?» Запомнили вопросы? Подумайте, а я пока поиграю.
Артист приложил флейту к губам и заиграл какую-то песенку, но привычное ухо Сергея Алексеевича выхватило из мелодии сигналы морзянки. Сначала он решил, что ему показалось… Но нет… Сигналы в его голове складывались в слова: «маль-чик… Ко-ля…» «Всем, всем, всем! – вспыхнуло у Сергея Алексеевича в голове. – Только что немецко-фашистские войска перешли границу… Ведем бой…» Снова передал артист: «Двена-дцать лет…» А Витьке было пятнадцать.
Артист прекратил игру, посмотрел на Сергея Алексеевича, и тот улыбнулся, словно они стали соучастниками в этом представлении.
– Я могу начинать? – спросила женщина.
– Да, – ответил артист.
– Вы разговаривали с мальчиком…
Сергей Алексеевич наклонился, чтобы рассказать о своем открытии Коле, но артист сделал ему предостерегающий жест, и он промолчал.
– …его зовут Колей, – продолжала женщина. – Ему двенадцать лет. Он живет с тетей и братом.
– Оно и видно, безотцовщина, – неожиданно сказала женщина, которая сидела впереди них. – Елозил, елозил коленками по спине!..
Все засмеялись, а Коля оглянулся на Сергея Алексеевича и громко сказал:
– Это неправда. У меня есть отец.
Сергей Алексеевич волновался за артиста, ему уже по-своему стал близок этот бесхитростный, раскрашенный, не очень ловкий человек, потому что он знал морзянку и, может быть, в войну служил в радистах.
Артист покрутил в воздухе серебряной флейтой.
– Прошу тишины! Ольга Николаевна, восстановите истину.
– У него есть родители, – ответила женщина. – Только они живут в другом городе.
– Верно? – спросил артист у Коли.
Тот кивнул.
Когда они вышли из цирка, было темно, и толпа начала шумно таять в этой темноте. Сергей Алексеевич старался держаться поближе к мальчишкам, чтобы не потерять их.
– Надо зайти за Тиссо, – сказал Юрка. – Я сейчас… – и убежал.
Сергей Алексеевич и Коля помолчали. Коля чувствовал себя неловко, но как уйти, не знал, и говорить о чем, тоже не знал.
– Ну как, понравилось? – спросил Сергей Алексеевич.
– Да, – ответил Коля и подумал: «Скорее бы пришел Юрка». – Мы ведь ходим в цирк каждый день. Все номера старые, только флейтист новый.
– Подружились с Тиссо? – спросил Сергей Алексеевич.
– Ага, – сказал Коля. – Он в прошлом году жил у тети Кати, у Юркиной матери. То, что он показывает на выступлениях, это ерунда. Вот если бы видели его на репетициях! Высший класс!
Но слова Коли отскакивали от Сергея Алексеевича. Он уже давно не был в таком тревожном состоянии, как сегодня. Наслоение дня – сон, встреча с Витькиным двойником, цирк – до крайней степени растревожили его. И флейтист превратился в армейского трубача, который играл на Витькиной могиле.
