Я не могла иметь обоих.
И мои чувства к ним нельзя назвать одинаковыми.
К чему это скрывать? Так было всегда. Они оба делали меня счастливой. Оба дарили радость и смех. Оба пробуждали во мне желание и давали наслаждение. Но только один действительно мог…
Я всегда знала, что только с одним из них буду счастлива до конца моих дней. Я не просто мечтала о нем, но жаждала его, и каждое мгновение отрицания этого чувства становилось мгновением жизни без любви, настоящей любви – вечной.
Что бы ни говорил Кайман, я не была уверена в искренности их чувств. Я сомневалась в том, что каждый из них видит во мне свою единственную. Но дело было даже не в том, что чувствовали они. Меня больше беспокоили собственные переживания и нерешительность. И я не рассчитывала на то, что кто-то из них поможет мне сделать выбор.
Кажется, мой лоб уже прирос к гранитной поверхности.
Впервые за эти дни я позволила себе всерьез задуматься над словами Рота, которые, как я думала, мне пригрезились, пока я валялась в беспамятстве из-за своих ран, а еще из-за ведьминского зелья.
Я люблю тебя, Лейла. Я полюбил тебя в тот миг, когда услышал твой голос, и буду всегда любить тебя. Несмотря ни на что. Я люблю тебя.
Рот своими делами и поступками почти убедил меня в том, что я действительно слышала эти слова, произнесенные с такой ласковой настойчивостью, но что-то во мне по-прежнему отказывалось в это верить. А, может, я просто не хотела в это верить, потому что, думая о словах Рота, вспоминала и то, что сказал Зейн, когда увидел меня в гостиной у Стейси.
Если бы ты ушла, то забрала бы с собой частицу моего сердца.
Все мое существо сжалось от боли. В памяти ожили секреты, которые поверял мне Зейн, и главный из них – о том, как он ждал… меня. Много лет я страдала и хотела его и никогда не надеялась, что мы можем быть вместе.
Возможно, я просто перепугалась до смерти, когда наконец…
Погруженная в свои мысли, я не сразу осознала, что в доме кто-то есть, пока глубокий голос не наполнил кухню.
– Что ты тут делаешь, малышка?
Дернувшись, я подняла голову и прижала ладонь к груди, пытаясь успокоить разбушевавшееся сердце. Рот подошел к столу. Он был одет так же, как вчера вечером, разве что добавилась плотная футболка белого цвета, которая выгодно подчеркивала его золотистую кожу.
– Я… думала, – начала я, приглаживая руками волосы. – Так, о всякой ерунде.
Он оперся бедром о край стола.
– И что, столешница помогала тебе думать о всякой ерунде?
Я поджала губы.
– Может быть.
Его взгляд скользнул вниз, а потом медленно вернулся к моему лицу. Исходящий от него жар вызвал во мне дрожь совсем другого свойства.
– Довольно странный способ ты выбрала для раздумий, малышка.
– Да, я знаю. Кайман… ээ, он приготовил завтрак. – Я схватила прядь волос и начала наматывать ее на пальцы, когда Рот двинулся в мою сторону. – И принес мне телефон.
– Это я попросил купить тебе телефон, – заметил он, сверкнув золотисто-медовыми глазами. – Но завтрак – целиком и полностью его идея. Очень мило с его стороны.
– Было вкусно. – Мое сердце никак не хотело успокаиваться, тем более в присутствии Рота. – Где ты был?
Он остановился передо мной.
– Проверил дом Сэма. Подумал, что это нелишне. – Рот взял мои пальцы и освободил их от накрученных волос. – Новости не очень хорошие.
– Не очень?
Рот покачал головой, не отпуская мои руки.
– Его семья мертва. Все в своих постелях. – Лицо его помрачнело, и черты заострились. – И они мертвы по меньшей мере пару дней. Поскольку я не видел никаких призраков, не похоже, чтобы у них забрали души. Там… такой разгром.
