А ведь даже при всем своем бесконечном желании он не в силах постоянно ее оберегать.
Любовные объятия обладают свойством благотворно влиять на восприятие общей картины мира. Хелена Фицхью, вернувшись в пустую темную комнату, удовлетворенно вздохнула.
Точнее говоря, удовлетворение было неполным, поскольку любовному объятию мешали ночная сорочка Хелены и пижама Эндрю – он чрезвычайно опасался беременности. Но все же до чего ново и волнующе интересно целоваться и прикасаться друг к другу в постели, делая вид, что прошедших пяти лет не было вовсе, а единственное, что их разделяет, – это два слоя тонкой податливой материи!
– Доброй ночи, мисс Фицхью, – послышался во тьме мужской голос.
Сердце Хелены на мгновение остановилось. Гастингс был лучшим другом брата – но не ее.
– Перепутали мою комнату с будуаром одной из своих любовниц? – Хелена быстро нашлась с ответом. Голос звучал ровно, бесстрастно, почти безучастно.
– В этом случае я назвал бы вас ее именем. Логично? – Виконт говорил так же невозмутимо и небрежно.
Вспыхнувшая спичка на миг осветила внимательные строгие глаза Гастингса. Хелену всегда удивляла способность Дэвида казаться серьезным и даже угрюмым… при всей его знаменитой легкомысленности.
Он зажег свечу. В теплом мерцающем свете резкие черты лица виконта напоминали барельеф, а волосы отливали бронзой.
– Где вы были, мисс Фицхью?
– Проголодалась и спустилась в кладовку за кусочком грушевого кекса.
Гастингс задул спичку и бросил в камин.
– И сразу вернулись?
– Непонятно, с какой стати вас это интересует. Да, сразу вернулась.
– Значит, если бы я вас сейчас поцеловал, то ощутил бы вкус грушевого кекса?
Этот человек умел завести в тупик любой разговор.
– Несомненно. Но поскольку ваши губы никогда не коснутся моих, предположение остается спорным, милорд.
Гастингс посмотрел на собеседницу с нескрываемым недоверием.
– Вам, должно быть, известно, что я имею честь быть одним из ближайших друзей графа Фицхью, вашего брата?
Этой дружбы Хелена никогда не понимала.
– И что же дальше?
– А дальше вот что: пребывая в данном качестве, считаю себя обязанным незамедлительно предупредить Фица о вашем недостойном поведении.
Хелена воинственно подняла подбородок.
– Недостойное поведение? Значит, так теперь называется небольшой набег на кладовку?
– Позвольте переиначить вопрос: значит, теперь кладовкой называется постель мистера Мартина?
– Не понимаю, о чем вы.
– Прикажете использовать научные термины?
О да! Мерзкий насмешник с удовольствием бы это сделал. Но поскольку Хелена никак не могла позволить ему получить это удовольствие с ее помощью, то твердо заявила:
– Мы с мистером Мартином давние друзья, а теперь еще и коллеги. Это единственное, что нас связывает.
– Мы с вами тоже давние друзья, однако…
– Мы с вами давние знакомые, Гастингс.
– Что ж, отлично. Мы давние друзья с вашей сестрой, однако Венеция никогда не проводила время в моей комнате. Одна. Ночью.
– Я всего лишь спустилась в кладовку за кексом!
Дэвид покачал головой.
– А я собственными глазами видел, как без двадцати час вы вошли в комнату мистера Мартина. И когда двадцать минут назад я покинул наблюдательный пост, вы все еще оставались там. Да, кстати: то же самое случилось и прошлой, и позапрошлой ночью. Вы можете обвинять меня во многом, что, несомненно, и сделаете, но только не в безосновательных выводах. По крайней мере в данном случае.
