Май мне совершенно не помогал, задавая типичные вопросы о Сене, командировке и где его черти носят в выходной, если он уже вернулся в Москву.
Чтобы не отвечать на поток его раздражающе бодрых вопросов, я закрылась в ванной и укуталась мягким паром в душе подольше, собирая мысли в кучу.
– Мира, какого чёрта? – послышался голос из спальни, когда я вышла из ванны, громко звякнув старой щеколдой.
В комнате стоял запах табака, значит, брат курил на балконе, пока я пряталась от него в душе. Он держал на коленях увесистые распечатки моей доказательной базы и пачку справок от трёх разных врачей. Я подошла к балконной двери и замерла.
– Май…
– Скажи, что это какой-то идиотский прикол! – выразительное лицо брата сжало моё сердце так сильно, что я опустилась на край кровати и безвольно свесила вниз руки.
– Это не в моём духе, ты же знаешь. – отозвалась я.
– Где Сеня? – требовательно спросил он.
– Мы расстались. – вздохнула я.
– Ты ему не сказала? – он нахмурил брови.
– Как раз, наоборот. – хныкнула я.
Брат, на удивление, не оспаривал каждый мой довод, как Сеня позавчера. Задавал уточняющие вопросы, явно пытаясь понять мою точку зрения и, иногда, чтобы убедиться, в своем ли я уме. Разговор, как и позавчера, продлился долго, но мой брат не закрылся с истерикой в ванной, а обнимал меня на диалогах и даже поухаживал, приготовив мне завтрак, считай, уже на поздний обед.
– Может, врачи – идиоты? Вид у тебя не только здоровый, но какой-то ещё дурной, как в студенческие годы.
Я хихикнула, чуть не выплюнув яичницу, кусок которой только что положила в рот.
– А я теперь Единорожка. – пояснила я, задрав курносый нос. – Мне по статусу положен дурной вид!
– Это ещё какая-то болезнь, о которой я доселе нихрена не слышал? – спросил брат.
Рассказала ему вкратце о вчерашних своих приключениях и показала видео эпичного столкновения с Миром, но когда попыталась выключить остаток записи, чтобы не показать подробностей, которые за ним последовали, Май отнял у меня телефон и стал его досматривать.
– Я уж было подумал, у нас рокировка и увеселительный поход по барам превратится в утешительный бар-трип из-за Сени, но ты, вижу, сама справляешься неплохо. – заливисто заржал Май.
– Я даже могу тебя угощать весь вечер! – хихикнула я. – Шеф вчера обещал мне премию.
– Ловлю на слове, Сью! – стрельнул выразительными серыми глазами брат.
– Люблю тебя, Билл! – ласково отозвалась я.
Май старше меня на четыре года.
В детстве, это казалось непреодолимой пропастью. Мы буквально устраивали войны за любовь родителей и затевали апокалипсис из драк и истерик каждые выходные. До сих пор удивляюсь, как мама это всё пережила, не заработав ни одного седого волоса в своей кудрявой копне.
Папа полысел от обильного стресса, когда мы стали подростками. Май слишком поздно начал бунтовать, а я подтянулась пораньше, чтобы не отставать и тусоваться с его крутыми друзьями.
Сейчас, когда мне тридцать два, а ему тридцать шесть, мы вообще не ссоримся и смотримся вполне адекватными дружными взрослыми людьми, с серьезными профессиями и интересной историей за плечами, пока не зайдём в какой-нибудь бар.
Обожала это настроение ещё со студенческих времён. Ходить в бары вдвоём для нас настоящая отдушина. Брат в моей компании перестаёт клеиться ко всем симпатичным девчонкам и не накидывается за пару часов, как с друзьями, поддерживая адекватное состояние, потому что, наверное, чувствует за меня ответственность. Я стараюсь его не подводить и тоже не перебираю с алкоголем.
