Казнь Шерлока Холмса - страница 20
Закончив работу, Шерлок Холмс опустил голову на подушку и задумался. Его ждало трудное восхождение на гору, казавшуюся неприступной. Выбраться из камеры – это только начало. Выйти из здания по тюремным коридорам невозможно: повсюду дежурят караульные, и первый пост выставлен всего в нескольких шагах от двери. Оставалось одно – преодолеть шестьдесят футов гладких гранитных стен, которыми обнесен плац. Враги знали Шерлока Холмса как детектива, но его частная жизнь была для них тайной за семью печатями. Сыщик никогда не предавал огласке, что он, помимо прочего, неплохой химик, а также последователь Паганини и знаток полифонической музыки. Недруги не догадывались и о том, что Холмс опытный скалолаз, который штурмовал ледяную вершину горы Маттерхорн, прозванной Вдовьей. С первого раза она ему не покорилась, но он был одним из немногих, кто вернулся из экспедиции живым.
Однако свои надежды Холмс связывал не с химией, не с музыкой и даже не с альпинизмом. Никто в мире не смог бы соревноваться с ним в знании литературы о преступлениях и расследованиях. Книги, занимающие полки обширной библиотеки на Бейкер-стрит, показались бы Милвертону и его шайке скучным чтивом. Но сыщик знал их едва ли не наизусть.
Две-три страницы этого собрания были посвящены Генри Уильямсу – человеку, который в детстве чистил трубы, а повзрослев, стал взломщиком. Холмс читал о его деле шестидесятилетней давности и даже посетил старика на смертном одре. Тогда-то Генри Уильямс, чьи приключения украшают двадцатую главу «Ньюгейтских хроник», и открыл моему другу секреты своего мастерства. В те годы, когда кража со взломом еще каралась смертной казнью, он был приговорен к повешению и сидел в той самой тюрьме, где сейчас томился Холмс. Уильямс избежал виселицы, став единственным заключенным, перебравшимся через страшные стены Ньюгейта.
Могильное безмолвие
Благодаря моральному убожеству Милвертона и его приспешников Холмс получил отсрочку до прибытия «свидетелей», желающих насладиться красочной сценой убийства. Времени у него было немного, однако он знал, что момента, благоприятствующего свершению задуманного, нужно еще дождаться. Второго шанса у него не будет. Холмс собирался бежать в ночь дежурства Креллина, после того как Макайвер покинет свой пост, – детектив не хотел причинять зла капралу. Это был единственный человек в тюрьме, которого мой друг смог себе подчинить и в котором нуждался. Какие бы подозрения ни посещали отставного солдата, он не смел сообщить о них Креллину или Милвертону из страха, что Холмс расскажет им его историю. Тюремщик и узник были неразрывно связаны соглашением о молчании.
Через два дня узник сумел разобрать слово, оброненное одним из молодчиков в краденом мундире тюремного караульного. Оно подсказало Холмсу, что ближайшим вечером в Ньюгейт прибудет сам Милвертон. Значит, к следующему утру старшине приказано готовить виселицу. Теперь в распоряжении моего друга оставалась только одна ночь, чтобы освободиться или погибнуть: если ему суждено умереть, он заберет на тот свет Милвертона и как можно большее число его сообщников. Некогда с той же решимостью Холмс вышел на бой с профессором Мориарти у Рейхенбахского водопада. Тогда мой друг сказал, что его жизнь – вполне умеренная плата за искоренение такого зла.
Макайвер завершил свое дневное дежурство в камере. В продолжение ночи ему вместе с другим надзирателем предстояло нести вахту в коридоре: они должны были спать по очереди и при необходимости прийти на помощь Креллину. Незадолго до смены караула капрал принес стакан приторного маслянистого раствора.