Казна Империи - страница 29

За различные прегрешения боги забирали душу человека к себе на небеса, и он заболевал. Но тут на сцену выходил шаман и отправлялся искать именно те небеса, где находилась душа больного. Причём чем больше были прегрешения, тем дальше от земли находилась душа. Шаман уговаривал богов вернуть душу на землю, болезнь отступала. Чем богаче были дары и угощения, тем благосклоннее становились боги. Что тут скажешь, ничто человеческое богам не чуждо!

–

А почему вы мне всё это рассказываете? – словно бы опомнившись, удивился я.

–

Потому что я тебя не вижу, – спокойно ответил Барони. – Тебя нет ни в буни, ни в доркине, ни в гэкэне, ни на небесах

4

. Не этого ты мира, человек.

Я с опаской посмотрел на ясновидящего. Сразу видно профессионала, вмиг меня раскусил.

–

Вижу будущее всех людей, которые с тобой пришли, а тебя там нет, – между тем продолжал тудири.

– И какое же у них будущее? – заинтересовался я.

– У них нет будущего.

–

Вы ведь сами только что сказали, что видели их будущее.

–

Обычный человек слышит ушами, – загадочно ответил он, – а правильный – разумом.

По земле скользнул пробившийся сквозь листву луч и остановился на деревянной фигурке какого-то духа, прислонённого к стволу дерева. Когда я поднял взгляд, то никого рядом с собой не обнаружил. Барони исчез так же неожиданно, как и появился.

Увлёкшись рассказом, я не заметил, как вокруг стало совсем светло. Пора было возвращаться.

Моё отсутствие, слава Богу, прошло незаметно. Караульного окончательно сломил сон, и он сладко спал, обняв карабин и склонив голову на колени. Мне стало жаль паренька. Если Щусь заметит, то ему придётся не сладко.

– Кончай ночевать, – потряс я часового за плечо.

Тот испуганно вздрогнул и, подхватив карабин, вскочил на ноги.

–

Что? Где?.. – запричитал он, вертя головой по сторонам и пытаясь судорожно передёрнуть затвор.

–

Всё хорошо, – успокоил я его, отводя ствол карабина в сторону. – Смотри не стрельни с перепугу, а то старлей тебя не поймёт.

Взгляд часового стал осмысленным, веснушчатое лицо от стеснения сделалось пунцовым, и он неловко брякнул прикладом карабина о землю.

– Ты чего? – спросил он почему-то полушёпотом.

–

Так тебя, дурака, стало жалко, – так же шёпотом ответил я. – Вот и разбудил, чтобы народ поднимал, утро уже, вояка.

Крестьянская физиономия молодого конвоира сморщилась в мучительных раздумьях, затем просветлела, и он согласно кивнул головой.

– Ото будет в самый раз.

После завтрака я пошёл прогуляться по берегу озера. Лёгкий ветерок гнал по воде мелкую рябь. Вечно голодные обжоры чайки кружили над водой в поисках добычи. Время от времени они срывались вниз и, выхватив из глубин зазевавшуюся рыбёшку, устремлялись к берегу.

Я невольно улыбнулся, когда увидел, как недалеко от меня стая белокрылых разбойниц окружила орла и безо всякого смущения атакует повелителя небес. Орёл, тяжело взмахивая крыльями, пытался дотянуть до прибрежных тальников, но внушительных размеров рыбина, болтающаяся в его клюве, сводила все его старания на нет. Чайки же, исторгая победные кличи, прижали гордую птицу к самой земле и вынудили её бросить свою добычу.

– Вот так-то… – с грустью подумал я. – Ни какой орёл не устоит перед коллективной силой.

Пока чайки праздновали свою победу и решали, как поделить праздничной трапезу, из кустов рыжей молнией выскользнула лисица и, не обращая внимания на спор пернатых, подхватила серебристую добычу и юркнула назад. От такой наглости опешил даже я. Оставшиеся с носом, вернее будет сказать, с клювом, чайки, негодующе заверещали. Но их возмущённые крики остались без ответа, лиса во все лапы улепётывала в глубь леса, а орёл отправился выискивать новую добычу.