Решив, что подумать об этом можно и по дороге, я направилась в замок. Мрачные и холодные коридоры встретили меня дневной суетой. Опасаясь вопросов, на которые пока не было ответа, я старалась идти настолько быстро, насколько позволяли юбки, постоянно обвивавшиеся вокруг щиколоток. От этого раздражение усиливалось.
Последние несколько лет я практически не носила юбок, предпочитая джинсы или же брючные костюмы. Теперь по закону компенсации на мне было надето сразу несколько. Усталая и замерзшая, я вошла в главный зал. Служанки, обсуждая утренние новости, лениво скоблили столы. Мальчик лет семи чистил очаг. На меня никто не обратил особого внимания.
В зале было до дрожи холодно. Решив попытать счастья в поиске пути в спальню еще раз, я просто пошла за одной из служанок, которая уносила грязную посуду, и оказалась на кухне замка.
Заполненная стеллажами с котелками и сковородками, она выглядела на удивление небольшой или просто казалась такой. Огромный очаг был сложен прямо в центре комнаты, сейчас над ним висел котел, в котором что-то бурлило. У стены – очаг чуть поменьше, там на вертеле жарилось сразу несколько кур, в закрытой печи выпекался хлеб. Во всем помещении царило божественное тепло. Я скорее поняла, чем почувствовала, что мой нос слегка краснеет и обретает былую чувствительность. Невысокая полная женщина с золотистыми волосами, уложенными вокруг головы в две косы, с удивлением посмотрела на меня:
— Чем могу служить, миледи?
— Простите…
Я замешкалась, не зная, как к ней обращаться.
— Я – Берта, хранительница очага, - поняла она мою заминку.
— Хранительница замка?
— Да, я готовлю, а заодно ведаю всем, что происходит в замке, и докладываю хозяйке замка или хозяину.
— Тогда вы ведаете, где можно взять еды?
Я вспомнила, что пропустила обед.
Она кивнула и указала на небольшой стол, стоявший у окна:
— Садитесь.
Передо мной как по волшебству возникли горячие лепешки и кружка с молоком. Я благодарно кивнула Берте, та улыбнулась в ответ и занялась своими делами, постоянно браня нерасторопных служанок. Затем она присела рядом со мной, явно сгорая от любопытства:
— Какая вы худенькая, наверное, потому, что долго были у пиратов?
Я неопределенно пожала плечами: действительно, здесь, на фоне большинства внушительных женских форм, я со своим стандартным европейским тридцать восьмым размером казалась худышкой.
— Скажите, миледи, пираты действительно жестокие? – не отставала Берта.
Остальные слуги притихли, стараясь не пропустить ни единого слова.
— Не знаю, — сухо обронила я, — мне не с чем сравнивать.
— Бедняжка! — Берта тяжело вздохнула, ее разрывала жалость. — Наверное, тяжело оказаться вдали от дома одной-одинешенькой?
Понимая, что это – скользкий путь, я решила поменять тему разговора.
— Ваш хозяин очень гостеприимен, — словно невзначай заметила я.
— Малыш Алан? — встрепенулась хранительница очага, а попросту кухарка — Да, он всегда был добрым мальчиком. Вы бы видели, как он защищал своего брата перед старым герцогом: кулачки стиснет, бровки нахмурит…
Она улыбнулась воспоминаниям.
— А сам герцог? – заинтересовавшись, я даже отложила лепешку.
— Милорд Десмонд? — Берта вздохнула. — Он – вылитая копия своей матери. Я-то приехала сюда вместе с ней. Помню, как она, бедняжка, переживала, отправляясь в незнакомый край… Так оно и оказалось…
— Что с ней случилось?
— Умерла родами вместе с ребенком.
