Поверху стопки тетрадок лежало неотправленное письмо с адресом редакции какой-то газеты. Я полюбопытствовала и без всякого зазрения совести прочла. А что такого? Я ведь не чужая!
Как в кино.
Как-то я посмотрела американский триллер о девушке, которая получила травму головы, и у неё начались проблемы с памятью. Главная героиня физически не могла запомнить людей. Для неё все люди были практически на одно лицо, и она не в состоянии была их различить. Занятный кинофильм.
А если в жизни нечто подобное? А если у меня у самой такая проблема? Откуда? Да я родилась такой! Точнее, это наследственное, никем ещё не изученное заболевание, или как я называю, аномалия. Такая же странность была и у моей матери. Мать смеялась, когда рассказывала про свою молодость. Она умела хорошо танцевать, и её охотно приглашали на тур танца парни и потом также охотно провожали до дома. Прикол заключался в том, что, проведя весь вечер с парнем, утром на следующий день она не могла узнать кавалера. И я такая же. Я не помню собственного лица. Посмотревшись в зеркало, я могла отвернуться от него, а перед глазами оставался мой собственный образ из платья, причёски, аромата духов и без лица. Мне даже фоторобот на собственное лицо не составить. Уже не смешно. Я много лет думала, что все люди так живут. Совсем не прикольно. При всём при этом считалось, что у меня шикарная зрительная память. Я прекрасно запоминала цифры, легко учила длиннющие стихи. Да и училась я хорошо.
Я свободно ориентировалась среди людей. Каким образом? Да очень просто, у каждого человека своя неповторимая манера разговора, уникальный голос, своеобразная походка, стиль в одежде, да и мало ли что ещё. Каждый человек – сформировавшаяся полноценная личность. Вот только лица мне не запомнить никогда, даже под страхом смерти. Мой жених хотел сбрить надоевшие усы, а я отговорила его от данной затеи, испугалась, что не смогу привыкнуть к новому образу избранника, перестану его узнавать. С кровными родными, то есть с родителями, проще, я их просто чую. Как чую, чем чую, не знаю.
Я знаю, когда надо позвонить, спросить про дела. Знаю, когда надо нагрянуть внепланово в гости. На то они и кровные родственники. А вот фоторобот на них я не смогу всё равно составить, как не смогу изобразить на бумаге и своё собственное лицо. Я знаю, что у меня выразительные голубые глаза. Знаю, что у меня имеется ямочка на подбородке, что мои брови очерчены красивыми дугами. Овал лица с возрастом не так мило смотрится, как хотелось бы, и чувственные губы принадлежат далеко не юной даме. Последние пару лет я для чтения нацепляю на нос модненькие очки, и они мне к лицу.
Я всё это знаю, но это не значит, что я помню себя. Старею, частенько перебираю фото прошедших лет, с них на меня смотрит очаровашка с трогательной улыбкой скромницы. Скучаю по ней.
Рассказ на этом прерывался. Так-то занятно, но где же продолжение? Потерялись основные листки повествования, жаль. Видимо письмо Марианна так и не решилась отправить. Повествование могло послужить началом какого-нибудь незатейливого романа.
Я взяла в руки первую попавшуюся тетрадку, открыла наугад и принялась читать:
«Дневник резинового сапога».
20 октября.
Всё также работаю дворником. Мышцы болят с непривычки. Болят и все кости, их будто в мясорубке перемололи. Физически я так работать и не научилась. Сегодня наподметалась, накидалась песку с дороги.
