Читать онлайн Татьяна Абалова - КиберLove. Поцелуй за тысячу парсек от Земли

Нас всего сорок тысяч. В остальных Пределах людей гораздо больше, но им с самого начала повезло оказаться в выигрышном положении. Кто же знал, что место, выбранное для Северного города–бункера, окажется настолько неудачным?

После череды катастрофических событий, изменивших земной рельеф, к нам можно было подобраться только с воздуха. Но на Земле давно не летают. Радиация, дикие звери, отсутствие топлива и площадок для взлета–посадки, а также самих летательных аппаратов, превратили нас в отшельников. Но мы знали, что не одиноки, благодаря сохранившейся между Пределами связи.

– Северный! Северный, слышите нас?

Улыбающийся связист поставил связь на громкую. Тысячи людей, собравшихся на площади перед мэрией, внимали голосу мэра Западного предела.

– Они все–таки прилетели за нами! Мы наблюдаем на орбите эскадру звездолетов. Это наши! Наши!

Площадь взорвалась радостными криками. Событие, которое земляне ждали больше ста лет, свершилось! Нас не забыли. За нами вернулись. И мы отправимся туда же, где нашли пристанище люди, покинувшие Землю восемь поколений назад.

– Западный! Северный на связи, – наш мэр взял в руки микрофон. Он улыбался. Я уверена, он уже задал уточняющие вопросы и просто хотел, чтобы мы сами убедились, что наше путешествие к далеким звездам реально. – Как будет проходить эвакуация? Вы же знаете, какие у нас трудные условия.

– Не беспокойся, Лавров! Это у нас застой, а они не топтались на месте. Людей будут вывозить на челноках, которым не нужна площадка для посадки. Они могут забирать с пятака метр на метр.

Площадь опять грянула мощное ура.

– Я сегодня же начну составлять списки очередности, – улыбающийся мэр поднял руку, чтобы утихомирить народ. – Сколько людей помещается в челноке? Какой вес багажа может проносить каждый?

– Э, нет. Не торопись, друг. Они сами пришлют данные, кому будет позволено загрузиться первыми, а кому вторыми или третьими.

– А как они узнают наши имена? – мэр заметно напрягся. Он переложил микрофон в другую руку и, торопливо достав из кармана бушлата платок, вытер лоб.

Мы с подругами переглянулись. Это у нас застой, и мы живем по старинке: кто у власти, тот и получает все блага первым. А там, где прогресс, давно другое общество. Поэтому и пришлют свои списки, чтобы все было по–честному.

– Они запросили, я отправил, – голос мэра Западного предела оставался таким же бодрым. – Надеюсь, за последние пять дней у тебя никто не родился и не умер? Если да, то пришли их данные. По количеству живущих в Пределе будут выданы браслеты. Мы свои тоже еще не получили. Говорят, что за пару дней до отлета на них появится дата, номер челнока и погрузочное место.

Мэр обернулся на появившуюся на балконе супругу. Та не выдержала, поднялась к нему. Смотрела на мужа с беспокойством.

– Сколько у нас времени на сборы? – мэр вернулся к разговору.

– Эвакуация займет не меньше полугода. Сам знаешь, среди нас есть старики и больные. Не все выдержат длительный перелет. Их придется…

– Оставить?! – жена мэра закрыла ладонью рот.

Она сама не ожидала, что выкрикнет это ужасное слово. Все знали, что старший сын мэра тяжело болен. В каждой семье есть такие, что живы лишь благодаря нашим молитвам.

На площади заволновались.

– Никто не останется. Не говорите ерунды. Во все Пределы пришлют десант медиков. С первыми же челноками. Прогресс, дружище! Не скажу, что будут раздавать чудодейственные таблетки, но никто не останется без внимания. И уж тем более, никто не будет брошен. Они понимают, что среди нас мало здоровых, поэтому и требуется больше времени, чтобы подготовить больных и немощных к полету.

– Почему бы не начать лечить их на звездолетах? За полгода на Земле неизвестно что может случиться, – мэр покосился на супругу. Так активно закивала.

– Не нам диктовать условия. Главное, что прилетели и хотят помочь, – мэр Западного предела устал. Это было слышно по голосу. – Ладно. До связи. Ждите посылку с браслетами. Мне еще с Южным бункером нужно переговорить.

– До связи, – мэр отдал микрофон связисту. Откашлявшись, развернулся всем корпусом к притихшей толпе. – Сограждане! Нам ничего не остается, как только верить, что впереди нас ждет лучшая жизнь! Возвращайтесь к работе. Как только появятся дополнительные сведения, я немедленно извещу.

Стоило ему произнести последние слова, как почва под ногами пришла в движение. С купольного свода посыпалась мелкая крошка. Болтающиеся на длинных шнурах лампы пятнами осветили встревоженные лица. Включилась сирена.

– Без паники, сограждане! – механический голос доносился с развешенных на домах громкоговорителей. – Ожидается серия толчков. Магнитуда не более четырех.

– А, ерунда! – махнула я рукой, видя, как многие сели на пол, чтобы без травм перенести землетрясение. – Пойдемте к реке. Еще неизвестно, когда получится собраться всем вместе. Вдруг уже завтра пришлют браслеты, и некоторые из нас уедут с первым челноком?

Мы взялись за руки и заторопились в сторону своей улицы. Она как раз упиралась в подземную реку, вдоль которой стояли теплицы и фермы. Землю потряхивало, но мы не останавливались. Четыре балла – это такая малость!

– Думаешь, все случится так быстро? – Зира – темнокожая мулатка с копной кудряшек, выцветших до рыжины от искусственного солнца парников, вытаращила глаза.

Я в который раз поразилась их неестественному цвету. Они были фиалковыми. Как говорила ее мама: «Мы тоже немного мутанты». В их роду дети с фиолетовой радужкой начали появляться после взрыва ядерного реактора. В тот день инженер из ЮАР, проходивший на нашей АЭС стажировку, оказался свободен от работы и выехал с семьей на пикник.

Только это и спасло их от смерти во время разрушительного землетрясения. Они так и попали в город–бункер с пледами и корзинами с едой в руках. Эти вещи до сих пор хранились в их семье как реликвия. Как память о прошлой беспечной жизни.

Зира была старшей в нашей компании и уже два года как работала в парниках. Там и сжигала под яркими лампами свои чудесные черные кудри, чем была крайне недовольна. Не помогали никакие шляпы–косынки. «Я – клоун», – ворчала она, состригая у зеркала сделавшиеся похожими на пересушенную солому рыжие кудряшки.

– А смысл затягивать? – Алеля – третья подруга, училась со мной в одном классе. Высокая, сильная, с толстой светло–русой косой и умными карими глазами, она в нашей компании была самой рассудительной.

Нам оставался всего месяц до распределительных экзаменов. В секторе «Б», где мы жили, выбор занятий был невелик. Алеля собиралась работать, как и ее родители, на животноводческой ферме. Я же до сих пор не определилась.

Глядя на перечень «Возможностей», я только вздыхала. Мне хотелось учиться дальше, чтобы стать инженером или учительницей. А может, даже врачом. Но для этого надо было родиться в секторе «А».

Когда–то родители моего отца там жили, но после того, как полгорода остались без света в результате досадной ошибки деда – ведущего энергетика, их переселили в сектор «Б». Мой отец, успевший получить образование, теперь обслуживал подстанцию, питающую фермы, парники и консервный завод.

С прилетом космических кораблей можно было забыть о перечне «Возможностей». На новом месте откроются другие. Я была уверена, что развивающееся на незнакомых планетах общество не откажется отправить в Академию такую умницу, как я. Я была лучшей ученицей в школе.

– Жаль. Я думала, мы успеем отпраздновать твое восемнадцатилетие, – Зира посмотрела на меня и дернула за руку, чтобы я остановилась. – Смотри, ты сейчас потеряешь ленту.

Подруга ловко перевила мои растрепавшиеся волосы алой лентой. Та была атласной и постоянно норовила соскользнуть с конского хвоста. Она была дорога мне как память о маме.

В отличие от подруг я, как истинная северянка, была белокожей. Густые светлые волосы, голубые глаза и женственная фигура мне достались от мамы. Так говорил отец. Увы, я не знала ее. Она умерла при родах. С нами жила мачеха, оказавшаяся бесплодной, но во мне она никогда не видела дочь.

Я была напоминанием, что первая жена отца смогла подарить ему ребенка, а вторая оказалась «бракованной». Не знаю, почему она так болезненно воспринимала свою неспособность к деторождению. С каждым годом детей становилось меньше, что говорило о глобальных проблемах нашего мира. Еще несколько поколений, и мы неминуемо вымерли бы.

Мачеху злило, когда отец оказывал мне внимание. Словно я нарочно отвлекала его своими проблемами. Галина работала медсестрой на консервном заводе и всякий раз напоминала мне, что мое место в лучшем случае на конвейере. Пора, мол, забыть о своих несбыточных мечтах.

– Мы отпразднуем день рождения на звездолете, – успокоила Зиру я. – Я думаю, у них там найдется что–то вроде бара. Видела в одном из старинных фильмов. Там пассажиров обслуживал робот, похожий на человека.

– О чем вы? – Алеля, как всегда, не дала помечтать. – Нас ждут камеры анабиоза, в которых мы проведем все время полета. Видела в том же фильме. Успеть бы попрощаться.

– Но это же, наоборот, отлично! – Зира улыбалась. – Закрыл глаза, открыл глаза, и ты уже на месте.

– Если только полет пройдет в штатном режиме, – не унималась Алеля.

– Что может случиться? – я нахмурилась. Прекрасное настроение как рукой сняло.

– Столкновение с космическим телом, сбой системы навигации, разгерметизация корабля. Да мало ли что может произойти в космосе? Он непредсказуем.

– Да ну тебя, – отмахнулась Зира. – Вечно ты со своей правдой. Все будет хорошо. Они же как–то долетели до нас.

Мы пришли на наше излюбленное место между двумя теплицами. У ног тихо несла черные воды река. Она брала начало где–то в недрах земли. Отдавала нам девственную чистоту и покидала город, наполненная отработанной водой и жидкими отходами. Все это она тащила на поверхность. Говорят, после катастрофы река изменила русло и теперь протекала через разрушенную АЭС, отравляя своими водами землю ниже по течению.

Школьниками нас водили на экскурсию к обзорному стеклянному куполу. Чтобы добраться до него, приходилось долго подниматься, а свинцовые фартуки и шлемы, способные защитить от радиации на верхних уровнях, были невероятно тяжелы. Но зато мы воочию убедились, что природа, оставшись без человечества, выжила. Она просто изменилась.

Нам, пришедшим на экскурсию, повезло. Мы разглядели стадо диких оленей, которые в учебниках выглядели несколько иначе. На воле они оказались гораздо крупнее. Как сказал учитель, волки, медведи и прочие хищники были им под стать.

Животный мир мутировал только первые восемьдесят лет, порождая уродов и монстров. Потом произошло необъяснимое – процессы мутации прекратились. Природа приспосабливалась к новым условиям. Только человеку этого не было дано. Он оказался слишком слаб, из–за чего десятилетиями прятался в городе–бункере.

Да, смельчаки сделали несколько попыток выбраться наружу и жить на воле, надеясь, что природа примет еще одно свое создание. Но все закончилось неудачей. Люди или пропадали, не сумев защититься от диких животных, или быстро умирали.

– Мне страшно, девочки. А вам? – вопрос Зиры отвлек меня от воспоминаний.

Из парников пробивался слабый свет, но нас именно это и устраивало. Хотелось тишины и уединения. Здесь, у реки, не были слышны звуки города. Никаких ссор соседей за фанерной стеной или надоедливого шума радио, которое бесконечно что–то вещало или крутило одну и ту же набившую оскомину музыку.