Виктор указал команде Ивара на дверь в противоположном конце ангара и козырнул де Карме. Кидонианец жестом приказал товарищам идти за Лениссадом, а Розали увлек в толпу прибывших.
– Мы выходим тут, – пояснил он. – У нас с тобой дела в городе.
– Кто эти люди?
– Нелегальные мигранты, по большей части из мелких планет-государств.
– А почему они не могут… легально мигрировать?
– Земля не радуется пришельцам, только туристам. Безработицы и так хватает, криминала тоже.
– Зачем же они сюда летят?
– Потому что их родной дом живет еще хуже. А на Землю проникнуть проще, чем, скажем, на Агатон. Если их поймают тут, то отправят домой, а демократы – наоборот, заставят работать за еду лет десять на каком-нибудь заводе… Хотя кому-то и этого достаточно, конечно. Но большинство хочет заработать деньги и отправить семье – на Земле больше шансов это сделать.
– Все планеты-государства такие плохие?
Ивар снисходительно усмехнулся.
– Нет, конечно. Есть прекрасные миры, в которых жизнь гораздо лучше здешней. Но на них попасть, как правило, вообще невозможно. Современной стране на одной планете тесно.
Подошла их очередь и парочка выплюнулась (другого слова не подобрать) наружу через тесные двери. Перед Розали раскинулась растрескавшаяся бетонная площадь, залитая ярким солнцем. Девушка закрыла глаза, чтобы не ослепнуть, и вдохнула полной грудью аромат родины.
Это была ошибка. В нос ударила гарь, машинное масло и безумная палитра непонятных ароматов: вонючая еда, специи, пролитый кофе, горящие полимеры, протекающие канистры с топливом, гниющий мусор, переулок, ставший туалетом, дешевые духи и много чего еще. Роза различила максимум половину ароматов и поняла, что вторая половина того не стоит.
Звуки оказались знакомыми, она слышала такое на Михъельме: смесь голосов, клаксонов и шума двигателей атмосферного транспорта.
Вокруг площади – стеклянные и бетонные небоскребы, все как на картинках в ИнтерСети. Здания блестели в лучах Нулевого солнца и разноцветных рекламных голограмм. А над ними бесконечные вереницы летающих машин образовали стройные угловатые воздушные трассы.
– У нас мало времени, Розали.
Девушка засеменила за де Кармой.
– Здесь красиво! – крикнула она, стараясь пересилить какофонию города.
После относительно пустого переулка они ворвались в поток местных жителей. Перед Розали возникла пешеходная зона, состоявшая из множества широких дорожек, отделенных друг от друга деревьями и живыми изгородями, а кое-где вообще стеклом.
Людей вокруг – тысячи. Одеты пестро и со вкусом: никаких тебе черных монашеских роб или монохромных униформ михъельмских послов. Ивар быстро понял, что Розали растерялась и взял ее за руку.
– Запомни главный минус и одновременно плюс метрополии: здесь на тебя всем плевать. Если не лежишь на тротуаре в луже крови, вряд ли кто-то вообще обратит внимание – у всех свои заботы.
Розали не смогла решить, нравится ей этот факт или нет.
– Хорошо. А почему Земное солнце зовут Нулевым?
– От него ведется отсчет расстояний по галактике. Своего рода аллюзия на нулевой километр всех дорог.
Слово «аллюзия» Розали сразу поняла и в сердце зародилось приятное тепло – здорово почувствовать себя умной после того, как даже чай не вышло нормально заварить.
– А куда мы идем?
– Искать твоих родителей, конечно же.
Розали замерла и сзади в нее врезался мужчина. Он тихо выругался и обошел странную незнакомку, даже не удостоив взглядом.
