Килограмм поддержки - страница 26

Как действовать? Как справляться с тем, на чём пока жёстко клинит? Я предлагаю относиться к этому как к своей временной «аллергии», которая может и пройти или стать менее интенсивной, сгладиться. В близких отношениях важно уметь принимать как свои ограничения, так и то, в чём другой человек тоже пока не свободен.

Каждый движется со своей скоростью. Из опыта: отношения, в которых можно быть неидеальным, оказываются целительными для таких вот наших психических аллергий. Страх отвержения может сильно тревожить. На что мы только не идём, чтобы этого самого отвержения избежать. Требование от себя и других идеальности и неземного совершенства – один из тех самых способов, которым мы как раз и загоняем себя в тупик. У каждого есть пунктик, по которому его могут отвергнуть. И завязан он на страхе. Вот если ты… то тебя отвергнут и ты умрёшь в одиночестве, всеми покинутая (покинутый). На месте многоточия каждый может вставить свою персональную страшилку. Вот примерный список, чего обычно боятся:

растолстеть

остаться без денег, без работы

сделать ошибку

чего-то не знать (быть глупым)

чего-то не смочь (быть слабым)

постареть

разозлиться

быть беспомощным

(не) хотеть секса

сказать нет (да)

заплакать

позавидовать

думать и заботиться о себе и т. д.

Если для человека что-то становится таким пугающим, потому что неизбежно наказывается отвержением, то логично будет изо всех сил этого избегать? То есть начать изо всех сил бороться и искоренять? Вот тут и возникает избыточное напряжение, исчезают свобода и гибкость реагирования, а на месте «страшного» цветёт бурным цветом наша «аллергичная» гиперкомпенсация.

Пример: если я боюсь, что меня пристыдят, назвав слабаком, когда я расплачусь, то плакать я не буду любой ценой, а вместо этого буду злиться, бороться и ненавидеть. Парадоксальным образом меня начнут бесить все нытики и нюни, слезливые мелодрамы, да и просто любые проявления грусти, печали, горя. Вместо того чтобы оплакать потерю, облегчив боль слезами, я смогу только яростно мстить, искать виноватых и наказывать.

Если же у меня в чёрном списке злость, то я буду полностью подавлять свою здоровую агрессивность, всех любить, лучиться позитивом, пока в один прекрасный момент у меня не начнутся панические атаки или не разовьётся стойкое депрессивное состояние. Страх ошибиться может сделать меня патологически ленивой, апатичной или наоборот, очень активной и воинственной, если я решусь-таки действовать, то во всех промахах будут виноваты «враги народа» и не иначе.

Помогает ли, если жёстко ругать себя или других? Нет. Человек будет просто пытаться этого не делать, подавляя свои импульсы. Застывая ещё сильнее, мы увеличиваем степень своей несвободы, накапливаем напряжение, которое можно будет снять теперь, только полностью утратив контроль над собой в сильном аффекте. Теперь сможет помочь только сильное горе или гнев. Горе может быть даже чужим. Мы можем вдруг почувствовать, что какая-то трагедия из новостей нас захватила, и мы прорыдали сутки напролёт. Можно также разозлиться и поубивать всех в борьбе за вселенскую справедливость! Есть такое понятие, как страх страха. Если я боюсь, что покраснею, то только подумав о том, что я боюсь покраснеть, я стану пунцовой. Если же я скажу другому, что краснею, когда волнуюсь, то тем самым отниму энергию у страха. Ведь он питается тем, что я буду пытаться его изо всех сил скрывать. Страх, как шантажист: у него сила, пока ты его боишься.