Стараясь подобрать правильные аргументы для предстоящего разговора, Кэролайн не услышала, как открылась дверь.
– Наслаждаешься хорошей историей? – Джеймс посмотрел на закрытую книгу, лежавшую у нее на коленях. Он расположился в кресле напротив.
– О, Джеймс! Больше так никогда не подкрадывайся ко мне. Ты напугал меня до смерти.
– В самом деле? Хорошо, в следующий раз попрошу Роберта объявить о моем приближении.
– Очень смешно. – Недовольно поведя плечами, Кэролайн перешла сразу к сути вопроса, так ее беспокоившего: – Джеймс, я должна поговорить с тобой о Бет.
– Конечно, Кэролайн.
– Сегодня днем я рисовала в саду. Крокусы и тюльпаны расцвели, кстати. И хотя ты знаешь, как я обожаю цветы, именно сегодня я почувствовала вдохновение написать пейзаж.
Джеймс моргнул, затем наклонил голову, словно желая повнимательнее вникнуть в то, что говорила сестра.
– Это замечательно. Но при чем здесь Бет?
– И вот я почувствовала, что рисую что-то новое, что-то другое. Я хотела изобразить висту [1]. Все началось просто отлично.
– Так, мы все еще разговариваем о живописи. – Джеймс вопросительно поднял бровь, безмолвно повторив свой вопрос о том, какое отношение к этому имеет Бет.
– Но потом я решила изобразить листья на деревьях, – продолжала Кэролайн как ни в чем не бывало. – И у меня никак не получалось. Бет стояла в это время у одного из окон второго этажа и слышала мои разочарованные возгласы.
Кэролайн откинулась на спинку стула и вскинула подбородок, словно заранее готовясь отразить нападки брата.
– Она спустилась помочь мне. Джеймс, менее чем за четверть часа она показала мне три способа создать эффект покрытых листьями деревьев, не прорисовывая при этом каждый листик, что я пыталась сделать с самого начала. Первый способ заключается в том, что нужно взять веерную кисть и окунуть ее не в один, а в три цвета…
– Я уверен, Кэролайн, что ты рассказываешь мне это все не для того, чтобы научить меня рисовать листья.
– Нет, конечно, нет, Джеймс. Я просто хотела еще раз объяснить тебе, почему я так уверена… – Она взволнованно перевела дыхание, что шло вразрез с ее последним утверждением. – Хочу уверить тебя, что Бет – дочь дворянина. Я почти уверена. То, что мы не знаем, кто именно ее отец, не должно помешать нам обеспечить ей достойное пребывание у нас до тех пор, пока родственники не разыщут ее. Я хотела бы попросить ее стать моей компаньонкой [2].
– Она стала бы желанным пополнением нашего маленького клана.
Кэролайн рассмеялась и расслабленно откинулась в своем кресле:
– То есть ты согласен с тем, что ее место не среди слуг, а в хозяйском крыле, правда ведь?
– Да. Остаться в крыле для слуг было желанием Бет, а не моим, – признался Джеймс. – Но могу сказать, что ты пришла к этому выводу сама. Ты думала над этим, собирала сведения и все такое. Я не намеревался перехватывать у тебя инициативу.
– Ты жесток. – Кэролайн бросила в него книгой, впрочем, без особого раздражения, скорее, в шутку.
Джеймс ловко поймал и положил несчастный роман на стол между ними. Он тяжело и устало вздохнул:
– В этой аварии все сложнее, чем кажется на первый взгляд, Кэролайн.
– Что ты имеешь в виду?
– Бет ехала не в лондонском экипаже.
Кэролайн снова подалась вперед, внимательно слушая рассказ Джеймса о визите в Эллингем.
– В Эксетере ее никто не ждал, – сказал он, – потому что она ехала совсем не туда.
– Но куда же тогда?
