• Раньше врачи, трудившиеся на ниве сексуального просвещения, советовали пациентам, страдающим фригидностью, заниматься любовью под ритмичную музыку. Какую? Во времена, когда почти вся музыка была классической, особого выбора не было – «Болеро» Равеля, барабан и колокольчики. Сейчас же все что пишется и исполняется, включает эту самую пресловутую ритмичность в качестве хребтовой структуры, на ней держится все остальное. Хотя, по большей части этого остального кот наплакал.
• Вначале на первом плане солист – яркая личность, тон задает скрипочка, а оркестр и хор только фон; про пролетария оркестра и говорить нечего – барабан прячется за спинами остальных и только в исключительных случаях осмеливается робко подать свой голос. Но неизбежно начинает набирать силу тенденция к обобщению, по всем направлениям в поисках похожего рыщут систематики, усредняют, вылущивают общее. И вот оно уже на первом плане, а от него почему же не перейти к самому общему, к пределу, когда от того, что было вначале остаются лишь рожки да ножки, – только ритм. Однажды это случается – гегемон оркестра свергает солирующую скрипку, певшую о высоком, и занимает ее место, провозглашая себя диктатором, – он теперь задает тон. А тон у этого чревовещателя известно какой. Земля превращается в оргазменный пульсар.
• Чем шире пробелы, тем шире пространство маневра, и наоборот – сокращение пауз обедняет, а с некоторой критической величины пробел замещает лигатура, и это уже область музыки, и она все однообразней – акустическая форма закона возрастания энтропии. Дальше больше – даже в банальном либретто нет надобности, – только ритм. Кто же мог тогда знать, что паузы ни в коем случае нельзя заполнять! что пробелы – это святое! А теперь уже поздно! От прежнего содержания и стиля ничего и в помине не осталось, все съел утробный голый ритм.
«Девка голая страшна,
Живородная мошна».
Его через мощный усилитель низкой частоты отбивает самый большой барабан. Как все диктаторы он все переиначил: низкие частоты – они-то и есть теперь те самые высокие вибрации, которые фальсифицировала скрипка. Дескать, низкие дальше распространяются, легче проникают, безраздельно овладевая сердцами, а главное, успокаивают ум.
«Сердце – наш барабан» (Хлебников). Как ни странно, это сердечный ритм, импринтинг которого происходит в материнской утробе. Который успокаивает младенца, стоит матери прижать его к левой стороне груди. И который «успокаивает» ум в последующие времена, стоит лишь снова услышать эту колыбельную.
«Уж барабаном пробужден». Бедный Евгений. В сочетании с полным одиночеством это самая мучительная пытка – китайская пытка долбящей каплей. Прислушайтесь, лает собака, воркует голубь, токует горлица – все тот же убаюкивающий утробный ритм. Это ужасно – подавать признаки жизни из братской акустической могилы. Мы скатились в царство Природы.
«Вы слышите, грохочет барабан» (Окуджава). Природа держится на ритмах. Это все, что остается от козликов. В ходе конкуренции побеждает тот, у которого максимальная убойная сила, тот, который надежней других «успокаивает». Китайцы много экспериментировали с барабанящей по голове каплей… Запад заново открыл этот универсальный ритм и вот самая мучительная пытка стала неиссякаемым источником наслаждения.
Первый спутник на орбите Земли. Свершилось. Китайская пытка долбящей каплей опоясала мир. «Бип-бип-бип».
