Кипрские хроники. Memento Mori, или Помни о смерти. Книга 2 - страница 2

– Ха! – издевательским тоном прервал её негодующий молодой человек. – Какой, к чёрту, гений! Работает тут без году неделя и вздумал ещё меня поучать, как шину накладывать! Да я здесь уже шесть лет и как-то, ничего, справлялся со своими обязанностями без него!

Женщина встала и усадила на своё место разбушевавшегося коллегу, затем мягкими движениями стала массировать ему голову.

– Ну, ладно, ладно, скоро мы посмотрим, какой он там гениальный хирург! – постепенно успокаиваясь, принялся вслух размышлять Ставрос. – Те пара-тройка мелких операций, которые он, возможно, просто случайно успешно провёл, ещё ни о чём не говорят. Я это тоже могу. А вот посмотрим, как он «старуху» прооперирует. А то распускаете тут попусту бабские сплетни про его гениальность! Просто то, что он такой отшельник и ничего про себя не рассказывает, София, ещё не повод для того, чтобы окутывать его образ тайной и репутацией героя!

– Подожди! – вдруг заинтересовалась молодая женщина. – Ты хочешь сказать, что госпожа Иродоту снова ложится на операцию?

– Да, – нехотя ответил Ставрос, – ты же знаешь, что её случай крайне тяжёлый и, можно сказать, м-м-м… практически неизлечимый…

– Но ты же всем говорил тогда, что блестяще провёл операцию!

– Да, но оказалось, что у неё проблема ещё и в другом отделе позвоночника… – несколько неуверенно ответил он, – впрочем, хватит обо всём об этом!

И он, игриво схватив руки Софии, в одно мгновение развернул кресло и притянул её к себе на колени, пытаясь поцеловать.

– Доктор Васильядис! – со смехом отбиваясь от его настойчивых поцелуев, запротестовала девушка. – Что вы себе позволяете!

В коридоре послышались приближающиеся шаги, кто-то повернул дверную ручку, и молодые люди тотчас же отпрянули друг от друга.

Антониос Николау взялся за ручку двери в ординаторскую. За обратной стороной послышался приглушённый смех и голоса. Мужчина остановился и на несколько секунд замер. Не имея ни малейшего желания находиться в одном помещении с кем-либо ещё по причине необходимости поддержания хоть какого-нибудь разговора, он развернулся и пошёл назад, смутно представляя, куда ему сейчас деваться. Навстречу ему из-за угла вывернула рентгенолог их отделения, низкая полная женщина, тяжело ступающая на высоких, как всегда, и явно неудобных каблуках. Даже издалека было видно, что она чем-то необычайно взволнована. Поравнявшись с ним, она робко и неуверенно произнесла:

– Доктор, я вас везде ищу! Дело в том, что вчерашние снимки больной Иродоту куда-то пропали… Я перерыла всё кругом, но их нигде нет… Я боюсь, что нам придётся повторить рентген… ну, конечно же, если вы это предпишете…

– А! – доктор слегка ударил себя ладонью полбу, внезапно вспомнив. – Они у меня. Я взял их вчера с собой домой, чтобы хорошенько рассмотреть в спокойной обстановке и сравнить с предыдущими, дооперационными. Кстати, кто делал ту операцию, не знаете, случайно?

– Насколько мне известно, доктор Васильядис, – с явным облегчением ответила успокоившаяся женщина.

– Понятно… – скептически произнес он, растягивая слова, – да, а снимки, должно быть, я оставил в машине, сейчас принесу.

Он быстро спустился по лестнице на первый этаж и вышел на улицу. Покидая спасительную прохладу кондиционеров, он шагнул в удушающую июньскую жару. Полуденное солнце нещадно слепило глаза, и, жмурясь от ярких лучей, прикрывая лицо ладонью как козырьком, он быстро направился к машине, находящейся на открытой парковке. Белый халат уже через пару минут пропитался потом и прилип к телу. Нажав на кнопку автоматического ключа, он дотронулся до ручки передней дверцы автомобиля и тотчас одёрнул ладонь от обжигающей металлической поверхности. Быстро повторив свою попытку, он плюхнулся на водительское сидение и открыл бардачок, чтобы достать пакет с рентгеновскими снимками. Но всё, к чему он прикасался, обжигало руки, словно раскалённая плита. Дышать внутри было совершенно нечем. В запертой на солнцепеке машине температура достигала почти шестидесяти градусов. Ощущение было, что находишься в растопленной добела сауне. Вдруг внезапно послышался звук колокольчиков, и какая-то неведомая сила заставила его медленно повернуть голову в сторону заднего сидения. Там, в детском автомобильном кресле, сидел маленький мальчик, лет пяти. Каштановые вьющиеся волосы кольцами спускались на его лоб, большие карие глаза, оттенённые длинными тёмными ресницами, словно звёздами, радостно и чуть застенчиво смотрели на него. В руках малыш сжимал синюю, с нарисованными на ней Мики Маусами, бутылочку с водой.