– Сколько можно?! Небрежно, грязно. Вообще не стараешься! Будто тебе наплевать.
Юля вскочила.
– А мне и наплевать! Для тебя школа важнее родной дочери. Ты фашистка! Хуже даже нашей учительницы. Ты меня не любишь!
Соня положила на стол очередной чистый лист и указала на верхнюю строчку.
– Переписывай с самого начала. Опять всё в исправлениях, тут даже тройку поставить жалко. Тут кол!
– Не буду!
– Будешь!
– Какая разница, завтра я уйду из дома!
– Только иди мимо школы, чтобы домашку занести. Пиши!
Юля заревела навзрыд и, заикаясь от обиды и злости, принялась переписывать примеры заново. С математикой она не дружила. Эти антиспособности ей явно достались от Сони, но победить ненавистные цифры Юля не пыталась. Смирилась с тем, что это не её, и просто опустила руки. Соню это просто убивало. Она никак не могла понять, почему дочка не хочет и не пытается вникнуть. В своё время математика была и её больным местом, а потому она сидела над учебниками и ходила к репетитору, чтобы не отстать от программы, и чтобы одноклассники, не дай бог, не сочли её глупой. А Юле было всё равно, что о ней подумают друзья и учителя, просто наплевать.
Юля снова протяжно всхлипнула.
– Я тупая.
– Ты не тупая, – Соня вздохнула, – ты ленивая. Пиши.
– Тупая! Переведите меня в другую школу, – Юля швырнула тетрадь на пол.
Соня подняла тетрадь, снова положила перед дочерью.
– Да при чём тут школа? В другой школе ничего не изменится, туда всё равно перейдёт твоя лень. Пиши.
– Я уйду из дома!
– Ты это уже говорила. Хлеб захвати.
Юля вскочила, кинулась к полке и достала кошелёк.
– У меня есть деньги, я накопила. Сбегу от вас, будете потом плакать.
Соня устало потёрла виски. Скандал с уроками порядком затянулся.
– Ты долго не протянешь. Не сможешь сосчитать правильно, тебя обманут, и помрёшь с голоду.
Юля бросила кошелек на стол и, не прекращая ныть, начала переписывать заново.
Тимур сидел за своим маленьким столиком, болтал ножками в полосатых колготках и рисовал каракули, которые считал цифрами. Соня и Юля на время забыли о нём, так увлеклись боевыми действиями, а он смотрел, слушал и каждый раз, когда они повышали голос, вздрагивал и сдерживал слёзы. Поначалу, когда это только началось, он плакал и пугался, но за два месяца свыкся, хотя иногда недоверчиво спрашивал Соню:
– Мама, ты мама?
В результате скандалов и тотального контроля Юля кое-как выбралась из «лебединого озера», но, что бы она ни делала, выше тройки не получала. Соня отчаялась. Однажды, листая тетрадь Юли, присмотрелась внимательнее и увидела, что тройки стоят даже за те работы, где нет ни одной ошибки, учительница снижала отметку за исправления и выходящие за поля цифры. Соня не стала мелочиться и с тетрадью пошла прямо к директору. Тимура пришлось взять с собой. Можно было дождаться Кирилла и оставить сына с ним, но Соня не могла ждать. Она кипела негодованием и жаждой справедливости.
Директор её приняла сразу, посюсюкалась с серьёзным не по возрасту Тимуром и миролюбиво поинтересовалась, что привело к ней Соню. Это была последняя фраза, сказанная ею в хорошем настроении.
Соня высказала всё, что думала.
– Юля ненавидит школу и считает себя тупой. Что бы она ни делала, по математике выше тройки не получает. Вот смотрите, – Соня раскрыла тетрадь, – разве это правильные оценки? Заслужила она тройку? У учительницы явно предвзятое отношение к моей дочери, благодаря ей Юля просто ненавидит учиться, домашняя работа – пытка для всей нашей семьи! Я сама уже ненавижу школу.
