Кит в моей голове - страница 27

Замерев, я смотрела прямо перед собой. В старенькой кафельной стенке над раковиной я успела разглядеть каждый скол, каждую мелкую выщерблину. Теперь мне стало понятно, почему Кит был таким напряженным в день экскурсии. Наверное, в мыслях он снова переживал весь этот ужас, заново проходил весь этот долгий путь. А я, глупая, радовалась, раз он меня не цепляет. Все дело в месте… Что он тогда мне сказал? Зима – мой попутчик… Выходит, для него это не просто красивое выражение.

Бабушка, сидевшая ко мне спиной, раскаяния на моем лице не увидела, и хорошо, что не увидела.

– Да уж, лечили его потом, долго лечили этого мальчишку. Мать по врачам все таскала, по специалистам разным, а потом и по заграницам отправилась: не столковались, значит, с местными эскулапами. Да только поговаривали, врачи те другого толка были… ну, знаешь, те, что мозги вправляют. Тяжело переживал, да… А как вернулись, так дом их сразу-то и сгорел, старый дом, они давно его продали, но все же… Что там произошло, никто не видел, да только люди с новой силой заговорили, ох, и заговорили… разное предполагали, а сколько там на самом деле правды, уж и не просеять, может, и вовсе случайное совпадение, кто знает… Но то, что тяжело переживал сынок, это точно. Дмитрий Андреевич ведь хороший был мужик, хороший. Я тебе так скажу, народ нет-нет, а вспомнит его добрым словом. А что толкового мужика не вспомнить? Он нам и фонари поставил на проспекте, и сквер облагородил, и попрошаек с улиц погнал… Сметливый мужик был, хозяйственный… Была бы от него польза городу, точно тебе говорю. Он ведь в мэры баллотировался. Да вот, не успел…

На столе давно уже остывал чай, но я была не здесь, не за этим столом, и даже не в этом городе. Мне снова двенадцать, и я в Москве, на Красной Площади, в тот год мне удалось побывать сразу на двух сказочных новогодних представлениях, потом я еще долго хвастала этим перед приятелями.

А когда наступила полночь, был стол с мандаринами и оливье, и били куранты, а под нарядной кудрявой елкой меня дожидались подарки, в ту ночь я получила много подарков. А наутро упросила папу покатать меня на санках, наверное, тогда я в последний раз и каталась, совсем уже большая стала… и пушистый снег ложился на теплый полушубок, сыпал за ворот, и я смеялась, как заливисто и беззаботно я тогда могла смеяться. И на местном катке мы в тот год с родителями побывали, тогда я впервые и встала на коньки. Да, это было счастливое время для меня, вот только…

Кит тем временем бродил во мраке по заснеженному лесу. Бродил один, в метель, потерянный, пытаясь найти дорогу к дому, отыскать глазами хоть один крошечный огонек в той непроницаемой мгле, что его окружала. А ветер путал следы, снег слепил ему глаза, отчаяние отнимало силы, советовало сдаться, присесть, отдохнуть. Может быть, он так и сделал?

Наверное, ему там было очень страшно. Где он останавливался на ночлег? У кого искал защиты? А если бы ему повстречался дикий зверь? Да я бы и одной ночи не смогла продержаться в зимнем морозном лесу. А он провел там целых три дня. Один против всего мира. И как это удалось ему, этому бесстрашному отчаянному мальчишке? А лес его принял. И не тронул, не погубил…

На следующий день я шла знакомыми коридорами, когда впереди увидела Кита. Он стоял в своем привычном окружении на площадке лестничного пролета, смеялся вместе со всеми и внимания на меня, как обычно, совсем не обращал. А мне вдруг нестерпимо захотелось просто подойти к нему, и крепко-крепко, по-дружески обнять, и не отпускать его, что бы он ни сказал, и убедить его, что все будет хорошо, что все обязательно будет хорошо. Может быть, он нуждается в этом?