Маньчжурские армии были разбиты на большие отряды, известные как «знамена», каждый отряд возглавлял доверенный военачальник. Когда династия Мин рухнула и попала под ярмо, огромные города окружили гарнизонами знаменных армий, и это длилось на протяжении веков.
Что же до гордых ханьцев, то теперь они подчинялись маньчжурам. Мужчин вынудили делать маньчжурскую прическу: брить переднюю часть головы, а остальные волосы заплетать в длинную косу, которая болталась вдоль позвоночника.
Но если китайцы и уступили, то их культура и не подумала сдаваться. Безусловно, маньчжуры гордились своим героическим военным прошлым, но, став хозяевами огромных городов, дворцов и храмов Китая, они вскоре дали своей династии китайское название Цин и правили почти как обычные китайские императоры. Цинские императоры постоянно приносили жертвы богам, а некоторые стали весьма эрудированными специалистами по китайской литературе.
Цзян был обязан им повиноваться, но, несмотря на это, как и многие ханьцы, знал, что именно он и его народ были истинными наследниками тысячелетней китайской культуры и ему нужно превосходить маньчжуров, которым служил.
Огромная внешняя стена перед ним тянулась на четыре мили с востока на запад, а в центре виднелась мощная застава. За стеной справа, доминируя над окружающим миром на высоком холме, виднелась огромная, похожая на барабан пагода – Храм Неба, перед которым император проводил древние церемонии, моля богов о богатых урожаях. Под тлеющими углями облаков его синяя черепица на трехъярусной крыше приобрела оттенок индиго.
Миновав ворота, они с Воном пару миль двигались на север по дороге, приподнятой над уровнем местности, к еще более впечатляющему Внутреннему городу площадью четыре квадратные мили, защищенному по периметру стеной с могучими сторожевыми башнями по углам.
Сгущались сумерки. Путники проехали мимо знаменных солдат, носивших традиционные маньчжурские шляпы, куртки и сапоги. Рыночные продавцы по обе стороны широкой дороги сворачивали торговлю на ночь, снимали вывески. Сборщики мусора, некоторые в широкополых шляпах, большинство в маленьких китайских шапочках, лопатами собирали навоз в большие глиняные горшки, и в воздухе пахло навозом, приправленным соей и женьшенем.
Внутренний город никоим образом не был центром Пекина, потому что внутри его, за огромными воротами Тяньаньмэнь, находилась еще одна обнесенная стенами цитадель – Императорский город; а внутри, обнесенный рвом и скрытый почти от всех глаз пурпурными стенами, прятался Запретный город с золотыми крышами, сокровенное святилище, огромный дворец и место, где жил сам Сын Неба, император.
В этот вечер дорога привела их в северо-восточный квартал Внутреннего города, на тихую улочку, где в красивом доме рядом с небольшим храмом жил ученый Вэнь. Цзян устал и с нетерпением ждал отдыха.
Не успели они въехать в маленький дворик, как им навстречу поспешил старый ученый.
– Наконец-то! – воскликнул он. – Вам нужно к князю Линю! Он завтра уезжает! Но он готов принять вас прямо сегодня, если вы немедленно придете. Немедленно! – Он сунул Цзяну пропуск в Императорский город. – Вон отведет вас, – распорядился господин Вэнь. – Он знает дорогу.
Цзян Шижун и Вон вошли на территорию Императорского города, но не через внушительные ворота Тяньаньмэнь, а через ворота поменьше в восточной стене, и вскоре уже были у прекрасного здания с широкими скатами крыш, в котором обитал князь Линь. Еще через несколько минут Шижун оказался в маленьком зале, где на большом резном стуле из розового дерева сидел сам господин Линь.
