Все еще не испытывая никаких эмоций, он уложил Анжелику на заднее сиденье джипа, сел за руль и включил зажигание. Надежды на своевременное прибытие «Скорой помощи» не было. Разумнее было мчаться в больницу самому, не теряя ни минуты.
И все же, прежде чем покинуть двор, Хромов взял телефон Криворука и пробежал взглядом номера последних звонков. На глаза попалась фамилия Соловушкина, пару раз упомянутого майором. Включив вызов, Хромов тронулся с места и выехал в незапертые ворота. Когда ему ответили, он быстро произнес:
– Лейтенант? На нас было совершено нападение…
– Младший лейтенант, – вставил Соловушкин.
– Думаю, теперь станешь старшим, – мрачно сказал Хромов. – Твой начальник погиб. С тобой говорит подполковник Хромов из ФСБ. Я еду по трассе… – Сверившись с электронным навигатором, он сообщил свой маршрут и спросил: – Где здесь ближайшая больница?
– Вы везете туда Криворука? – спросил Соловушкин.
– Ему одна дорога. В отделение судебной экспертизы. Со мной женщина, которая еще жива. Мне нужна больница. Срочно.
Голос Соловушкина изменился, но, надо отдать ему должное, он быстро сориентировался и назвал адрес.
– Если сможешь, подъедь туда, – сказал Хромов.
– Товарищ майор действительно…
– Действительно. Его по частям собирать придется.
Хромов был нарочито груб, потому что знал, как вести себя с людьми, пережившими потрясение. Он и сам пережил потрясение. Такое сильное, что голова до сих пор шла кругом.
– Такое бывает, лейтенант, – прибавил он, выжимая скорость до максимума. – Издержки профессии. Сегодня ты, завтра тебя.
– А у некоторых вообще нет никакого завтра, – сказал Соловушкин. – Я выезжаю. Лично у вас все в порядке?
– Лично у меня все в полном порядке, – ответил Хромов. – Лучше не бывает.
Отключив телефон, он оглянулся на Анжелику. Там, где ее лицо не было перепачкано кровью, оно было смертельно бледным.
– Я умираю? – спросила она.
– Только попробуй, – рявкнул Хромов. – Я тебя не для этого сюда тащил.
– Жить хочется, – пролепетала Анжелика. – Если бы кто знал, как жить хочется.
Ее великолепная рыжая шевелюра превратилась в грязную мочалку. Ресниц и бровей не было. Ее дыхание было сиплым и прерывистым.
– Держись, – бросил Хромов через плечо.
– Держусь, – прошептала она. – Хотя не знаю, зачем. Я, наверное, теперь такая уродина.
– Ты самая красивая женщина из всех, которые у меня… которых я знал. А теперь помолчи, ладно? Когда ты говоришь, у тебя кровь идет изо рта, а химчистку салона в отчете не укажешь.
– Ты… сволочь… Хромов, – произнесла Анжелика, запинаясь.
– Хуже, – откликнулся он. – В полном соответствии со своей профессией.
Десять минут спустя Хромов притормозил возле входа в травматологическое отделение. Он направился туда с телом Анжелики на руках, когда навстречу ему выбежали две фигуры в белом.
– Нам позвонили из полиции, – выкрикнул тот, кто подоспел первым. – Осколочные ранения?
– Надеюсь, не очень тяжелые, – сказал Хромов, укладывая ношу на носилки.
– Вы тоже нуждаетесь в помощи. У вас кровотечение.
Он провел рукой по макушке и убедился, что это так.
– Пустяки, – сказал он, успел войти в приемное отделение и повалился на чьи-то подставленные руки.
* * *
Пришел в себя он на операционном столе, возле которого стояла симпатичная толстушка в марлевой маске.
– Не двигайтесь, – сказала она, вытаскивая пинцетом стеклянную занозу из его плеча.
– Как я? – спросил Хромов, с трудом выговаривая слова онемевшими, резиновыми губами.
