– Да ладно?! – удивился мальчик.
– Вот те крест, чистая правда! – Никодим удовлетворенно улыбнулся.
В этот момент по рядам гостей пошел шепот, а потом все как один подскочили с вышитых лавок и поснимали шапки, наклонив головы.
Ваня в первый момент и не уразумел, что же произошло, пока его буквально не вытолкал со скамьи старый Никодим.
Мальчик вцепился в ворот нарядной рубашки, внезапно стало душно, трудно дышать.
В горницу величаво вошел молодой боярин, почти отрок. Боярин был невысок, даже мал ростом, но широк в плечах, несмотря на довольно юный возраст. Одет в расшитый шитьем кафтан, на котором сверкали разноцветные каменья. На голове у него была красная шапка, отороченная мягким мехом пушистой чернобурки.
Мастеровые стояли молча, понурив головы. Боярин с улыбкой рассматривал их, презрительно щурясь на небогатые наряды рабочих.
Ваня боялся поднять глаза, только украдкой рассматривал богато украшенные сафьяновые сапожки знатного вельможи.
– Что, государевы люди? Понравилось вам царское угощение? – с ухмылкой, медленно растягивая губы, поинтересовался пришедший.
Мастера, не поднимая глаз, все согласно покивали.
– А знаете ли вы, какая честь вам предложена? – громко спросил молодой боярин.
Все вновь закивали.
– Что молчите? Или вам языки развязать надо? – принялся гневаться вельможа. – А то я могу! Ишь, какие гордые, молчат все! Я вас всех сейчас…
Ваня от страха втянул голову в плечи, боясь даже оторвать взгляд от красных сапожек.
Тут в горницу вошел другой сановник, постарше, одетый ничуть не хуже первого.
– Что ты тут, Малюта, мастеровых стращаешь?! – грозно поинтересовался вновь пришедший.
«Малюта! Наверное, таково прозвище из-за маленького роста», – пронеслось в голове у мальчика.
Откуда Ване было знать, что через десять лет из этого капризного юноши вырастет самый грозный опричник, гроза почти всего московского люда?
Сколько же народа будет замучено и убито в знаменитых Малютиных подвалах, пыточных застенках, где из людей всеми правдами и неправдами будут выбивать страшные признания, доносы на близких. Так будут искоренять крамолу в государстве. Но батюшка-царь Иоанн Васильевич, многие лета царю, поверит и доверится суровому опричнику и его воинам, потому на методы искоренения крамолы будет взирать вполне милостиво. Главное, чтобы порядок был в государстве.
А пока, в 1555 году, Григорий Лукьянович Скуратов-Бельский делал свои первые робкие шаги в палатах царского Кремля. Выходец из шляхетской среды, невысокого роста, а проще – малыш, Малюта пытался всеми правдами и неправдами закрепиться в Московском государстве.
– Малюта, а ну брысь отседа, чтоб я тебя не видел! Пугать он народ вздумал, мальчишка! – кричал на него боярин с небольшой бородкой и умным взглядом голубых внимательных глаз.
Малюта в мгновение ока покраснел до самых ушей и проворчал проклятия.
Подмастерье Ваня не мог сдержать лукавую улыбку, он поднял глаза и сразу напоролся на злой взгляд Скуратова.
Тот не мог скрыть своего гнева и злости. Он капризно надул губы и прошипел:
– Я вам всем еще покажу. И вам, строители, – он со злостью рассматривал и будто запоминал своего ровесника Ваню, – и тебе, дядюшка Ондрей!
– Гришка, а ну кыш, я повторять не буду! – снова шикнул на парня боярин. – А то как шелудивого пса я тебя выдеру!
Малюта, задрав нос, удалился из горницы.
– Присаживайтесь, мастера, угощайтесь, не серчайте на пацана. Норовом очень свиреп, но силенок еще не хватает, – обратился к зодчим боярин. – Звать меня Андрей из рода Курбских князей. Ответ от батюшки-царя вам принес, что после трапезы можете возвращаться к работе над храмом. Постник, сын Якова, со товарищи позже к вам присоединится. Проект его больно хорош. Батюшке-царю все приглянулось. Царь Иоанн Васильевич подробно все еще хочет рассмотреть, уразуметь. Постника не ждите, возвращайтесь. А вам перед трудным делом всем царь-батюшка деньгу жалует, каждому, за усердие, – произнеся последние слова, князь ухмыльнулся в пышные усы.
