Чернота за окном стерлась, будто стоящий там человек быстро ушел. А вот тень его осталась и продолжила расползаться, покрывая пол тонким налетом голубоватого инея. Грибов остановился, не понимая, что делать и как реагировать. Это же не фильм ужасов, чтобы вот так запросто начать орать и звать на помощь. Но и в реальной жизни такое случается, прямо скажем, не часто.
Он нащупал в кармане связку ключей, сжал ее в кулаке, выставив между пальцев длинный офисный ключ. На всякий случай.
Тень добралась до плинтусов и поползла по стенам. Иней полз следом за ней. С инеем было что-то не так. Местами он будто обходил невидимые препятствия, оставляя темные провалы. И эти провалы напоминали то чьи-то следы, то отпечатки рук, то длинные извилистые царапины на полу…
Вот здесь действительно стало страшно.
Из-за спины донесся вой сутулого. Грибов вздрогнул. Темнота, облепившая стены, вдруг оторвалась от старых обоев
Шлёп!
и густым желе обвалилась на пол вокруг фикуса. Она мгновенно впиталась в щели пола, слизав за собой иней, землю, осыпавшиеся листья и образовав на полу ровный темный квадрат. Тут же Грибов отчетливо увидел на этом месте дверь. Точно! Дверь в погреб или в подвал. Так просто никогда бы не заметил, но заметив – уже точно будешь знать, где она находится.
Кадка с фикусом стояла на том месте, где должна быть ручка двери.
Вой за спиной оборвался. Раздались голоса, и кто-то начал звонко вышагивать по дому – то ли в гостиной, то ли над головой. Охваченный азартом Грибов даже не подумал возвращаться за Антоном Александровичем или сутулым. Он отодвинул тяжелую кадку с фикусом, увидел овальную дыру в полу, куда могла бы пролезть ладонь. Ухватился за край дыры, потянул дверь на себя. Доски пришли в движение, поддались легко и бесшумно, обнажая квадрат черноты с едва видными бетонными ступеньками, уходящими куда-то вниз.
Грибов присел на корточки, включил на телефоне фонарик, посветил. Белый луч вгрызся в кирпичные стены и щербатые ступени, но до самого низа не добил. Почему-то сразу захотелось спуститься и разведать, что же такое могла скрывать в подвале теща. Может быть, это очередная ведьмовская штука, о которой судачат все вокруг. Или закрутки с огурцами и помидорами. Или деньги в аккуратных пакетиках, скопленные за много лет честным трудом на ниве приворотов, снятия порчи и лечения чужой скотины…
Он сам не заметил, как осторожно перешагнул через первую ступеньку, одной рукой держась за шершавую стену, а во второй держа фонарик, которым подсвечивал себе путь. Чернота расступалась перед ним, рассыпая под ногами иней.
Воздух здесь был еще холоднее, злее.
Через десять ступеней неожиданно появился странный неприятный запах. Грибов будто погрузился в него, как в бассейн с холодной водой.
Еще несколько шагов.
Шлёп.
Ступени кончились, стены раздвинулись, свет телефонного фонарика высветил бугристый земляной пол, покрытый всё тем же инеем. Виднелись отпечатки босых ног, ладоней, зигзаги, извилистые тонкие линии.
Воздух пришел в движение, огорошив новым едким запахом. Так пахнет в общественных туалетах, где сто лет никто не убирался. В переполненных мусорных баках. В подвалах, где прорвало канализационную трубу.
Грибов вскинул руку с фонариком к носу. Луч света беспорядочно рассекал темноту, и вдруг из этой темноты на него что-то прыгнуло.
3
Он успел увидеть тонкое скуластое личико с черными впадинами вместо глаз, с распахнутым ртом и окровавленными зубами. А потом у него вышибли телефон из рук.
