От входа простирался коридор, что давал ответвления в другие комнаты, подобно стволу дерева. Все двери были заперты, только один свободный проход по левую сторону вел в широкую гостиную, где помещалось множество столиков, расставленных в случайном порядке на некотором расстоянии; всего их насчиталось шесть одиночных и длинный, сложенный из нескольких, за которым поместился табун.
На миг Юрий позабыл, что находится в доме посреди кладбища, и виной этому были местные обитатели, в основном его сверстники возраста, близкого к мнимому полнолетию. Многие общались более уединенно, согревавшись здесь от уличной прохлады, весело смеялись, но по-настоящему выделялись уже упомянутый табун и столик, рассмотреть который не удавалось из-за окруживших его со всех фронтов детей. Эти два места наполняли дом гулом.
Интересно, что ни вида, ни запаха еды, на которую так рассчитывал юноша, не наблюдалось, хотя немногие могли похвастаться деревянной чашей в руках, выбрасывавшей в воздух клубы пара с травянистым ароматом.
Заведение одурманивало по двум причинам: тепло и свет. Распаленный камин и множество старинных керосиновых ламп не только тускло освещали комнату, создавав приятную атмосферу, но и наполняли воздух теплом. Юрий быстро согрелся и даже вспотел от резкой смены температуры, однако эта теплота так приятно окутывала больные мышцы, что ноги невольно подкашивались, а на разум нападала легкая дремота.
Анжела присоединилась к задним рядам зрителей столика и, грациозно встав на цыпочки, осмотрела причину громкого завывания толпы. За широкими плечами юношей Юрий не смог увидеть ни клочка напряженного момента.
– Тебе повезло, – сказала она, – попасть на частое местное развлечение. Это наши спортсмены: Павел и Борис. Состязаются за какую-то мелочь, которую не в состоянии честно поделить.
– Что они делают?
– Сейчас все увидишь.
Девушка коснулась плеча одного юноши, который, обернувшись, как-то странно улыбнулся ей, но открыл проход в первые ряды. Она пропустила Юрия вперед и стала рядом, потеснив товарищей.
Еще до зрительного шока в нос врезался запах пота, в котором ощущалось напряжение. Когда Юрий оказался в первой полосе детей, то увидел не просто могучих юношей, а настоящих гигантов, чьи фигуры были сравнимы с изображением древних титанов. Их ладони, вцепившись мертвой хваткой, старались склонить друг друга, отчего костяшки пальцев принимали цвет слоновьих бивней. На лицах обоих красовалась масса складок, словно юноши сделали несколько глотков клюквенно-брусничного сока; вены на лбу и висках вздымались от наполнения, через них перепрыгивали капли пота, разбивавшиеся о поверхность стола.
По правую руку находился Павел; это можно было понять по разделившимся болельщикам, точнее сказать, болельщицам, клавшим тонкие руки на массивные плечи и выкрикивавшим имя, что, конечно же, только отвлекало. На удивление Борис не мог похвастаться подобным вниманием, зато заметно побеждал.
Вообще юноши мало отличались внешне, отчего приходила мысль об их родстве; единственным исключением из правил была шевелюра Бориса, выделявшаяся своей золотистостью. Из-за сходства тел явнее замечались разности в поведении: Павел не источал такой жажды победы и участвовал скорее ради процесса, в отличие от соперника, для которого выигрыш считался условием обязательным.
– И как же это столик еще не треснул пополам?! – удивилась Анжела.
