Фёдор же пока отмахивался от всех намёков заслать сватов. Пусть, мол, Марфушка сама определится, кто ей любый.
А где ей было определяться? На девичьих посиделках за пряжей? Там парней не бывает. А во всяких хороводах и других гулянках она только сейчас стала участвовать. Да и то, от робости боялась глаза на парней поднять.
После старшего сына Фёдора его мать рожала несколько раз, почти ежегодно. Но дети не приживались, умирали в младенчестве. Только Марфушка зацепилась за эту жизнь. Мать растила Марфушку до десяти лет, пока не слегла от непонятной болезни и в скорости померла. Последние шесть лет Фёдор был Марфушке и за брата и за отца. Он души не чаял в сестре. Всячески баловал, покупал ей в городе ленты, сладости и наряды, на зависть всем местным девкам.
Одна только сестрица и знала о сбережениях Фёдора. Он ей объяснил, что это – запас на чёрный день. Мало ли, как жизнь повернётся? С деньгами решать различные проблемы всегда проще, чем без них.
Марфушка постоянно жаловалась Фёдору, что ей скучно одной. Все её подружки ровесницы давно были при деле. Работали от зари до зари. Одна она только маялась бездельем. Фёдор только отмахивался, успеется.
Когда в дом к барину потребовалась новая горничная, Федор какое-то время раздумывал, стоит ли пристраивать сюда Марфушку. С одной стороны – работа не тяжёлая, в тепле, в чистоте. А с другой, – не хотелось, чтобы она видела всё распутство, что творилось вокруг барина.
Потом решил, что когда-то надо начинать. Опять же, общаться сестрица будет не только с дворовыми, но и с гостями графа. Среди них часто бывали богатые купцы с сыновьями, да и дворянские дети вряд ли смогли бы устоять перед такой красотой.
Зная характер графа, Фёдор предварительно переговорил с ним о своих планах насчёт сестрицы и попросил её не обижать. Барин махнул рукой:
– Что, у меня девок мало? Приводи, не бойся, не обижу.
Когда Фёдор представил графу свою сестру, он, конечно, обратил внимание, как масляно заблестели глазки на заплывшем жиром барском лице. Но не придал этому особого значения. Не каждый мужик сможет остаться равнодушным, впервые увидев такую прелесть. Тем более, такой старый греховодник, как Вениамин Михайлович.
Но тот пока своё обещание сдерживал. Ему нравилось, что гости любуются его красавицей горничной. Молодые парни шеи вытягивали ей вслед и старались обязательно что-нибудь спросить, ради того, чтобы лишний раз услышать её ангельский голосок.
Третий месяц работала Марфуша в доме. Ей все нравилось. Быстро освоилась, осмелела, подружилась с другими горничными, кухарками, лакеями. Всё чаще её смех колокольчиком разливался в разных концах большой усадьбы.
Беда пришла как всегда неожиданно.
Как-то под вечер Фёдор возвращался в центральную усадьбу верхом из самой дальней деревни Герасимовки. Ехать пришлось вокруг обширного болота, прозванного Гнилым. Это болото занимало довольно-таки большую площадь, что постоянно раздражало Фёдора. Столько земли пропадает без пользы. По краям ещё можно было ягоды собирать: бруснику, клюкву, голубику. А в середину болота никто и соваться то не решался. Даже с краю можно было утонуть в трясине, увлёкшись сбором клюквы.
Вот и сейчас, объезжая болото по большому кругу, Фёдор размышлял, что тут можно придумать. Он остановил коня на невысоком холме возле оврага и задумался. А что, если прокопать глубокую канаву от края оврага до болота? Вода из болота будет стекать в овраг и дальше по нему в реку. Не бездонное же это болото. Сначала края подсохнут, а потом и с серединой можно будет разобраться, постепенно удлиняя канаву. Опять же – торф добывать можно, чем не топливо? Меньше дров уходить будет.
