Читать онлайн Сергей Красов - Сходка. Повести и рассказы

Кто за ним гнался, Костя не видел. Из-за чего он вдруг оказался загнанным зверем, Костя не понимал. Знал только одно: если догонят – убьют. Выбиваясь из сил, он бежал по ночному полузнакомому городу. Мелькали проходные дворы, тупиковые переулки. Пару раз с разгона перепрыгивал через железные ограды. Сердце колотилось на грани возможного, дыхания не хватало.

Преследователи догоняли. Костя метнулся в распахнутую дверь ближайшего подъезда. Судя по отсутствию лифта, дом был пятиэтажным. Задыхаясь, Костя нёсся по ступенькам до последнего этажа, слыша топот ног сзади. Поднявшись по железной лестнице, ведущей на чердак, он толкнул дверцу люка. Слава Богу – открыто! Одним рывком закинул своё тело на чердак, цепляясь ногами за какой-то хлам, подбежал к светившемуся впереди отрытому слуховому окну. С разгона выпрыгнул на крышу. Она, неожиданно, оказалась покатой с большим уклоном. Не удержав равновесия, Костя упал, скатился на край крыши и повис, уцепившись руками за карниз.

Попробовал подтянуться – сил не было. Осторожно осмотрелся. Рядом была только ровная кирпичная стена, он и висел, прижимаясь к ней. Припаркованные внизу машины казались игрушечными.

Где-то рядом на крыше послышались осторожные шаги преследователей. В этот момент кусок карниза, за который он держался, отломался, и Костя полетел вниз.

– А-а-а! – в отчаянии закричал он и проснулся. Рывком сел и открыл глаза. Сердце бешено колотилось, жутко болела голова, мокрая от пота, в горле как будто застрял комок наждачной бумаги, и страшно хотелось пить. В общем – ставшее уже привычным состояние похмелья. Где и с кем он напился – в памяти был полный провал.

Костя огляделся он лежал в одежде на кровати без матраса. На панцирную сетку была постелена какая-то грязная тряпка, напоминающая одеяло, подушки не было.

Помещение было незнакомым. Оглядевшись в предрассветных сумерках, Костя понял, что находится в деревенской избе.

– Эй, кто-нибудь! – позвал Костя и не узнал собственный голос. Получился какой-то хрип, перешедший в кашель. Никто не отозвался.

Напротив кровати посреди комнаты Костя рассмотрел круглый стол, на котором возвышались какие-то предметы.

Он с трудом встал на ноги, опираясь на железную спинку кровати, постарался поймать равновесие. Голова сразу закружилась. Плохо различимые в полумраке предметы стали вдобавок раздваиваться. Сделав пару неуверенных шагов, Костя опёрся руками о стол и тупо уставился на его поверхность.

На столе ему удалось рассмотреть открытую трёхлитровую стеклянную банку. Взявшись двумя руками, Костя поднёс банку к лицу и принюхался. Пахло маринованными огурцами. Припав пересохшими губами к горловине банки, он сделал осторожный глоток. Рассол оказался прохладным с пряновато-солёным острым вкусом. Большими жадными глотками Костя выпил больше половины рассола. Самое то, что требовалось измученному алкоголем организму. В голове сразу стало что-то проясняться. Опохмелиться бы ещё…

Сфокусировав зрение на столе, Костя рассмотрел стоявшую на нём запечатанную бутылку водки, стакан, две банки с какими-то консервами и буханку хлеба.

– Эй, есть тут кто? – уже более разборчиво позвал Костя. Никто не отозвался. Он огляделся. Чуть ли не половину комнаты занимала русская печь. Возле входной двери на вешалке висели какие-то тряпки. Под ними на маленькой скамейке стояло железное ведро, накрытое деревянной крышкой. У стола стояли стул с изогнутой тонкой спинкой и табурет. На противоположной от кровати стене располагались два окна, одно из них было наглухо заколочено. Через второе с треснутыми стёклами и болтающейся на одной петле открытой форточкой, освещалось всё помещение.

Сердце продолжало отчаянно колотиться, как будто кошмарный сон продолжался. Неожиданно в больной Костиной голове всплыло научное название этого состояния организма – «абстинентный синдром».

Из своего приличного алкогольного опыта Костя знал, что долбанный синдром можно прогнать свежей порцией спиртного, но это будет только отсрочка, потом он накинется с новой силой, и будет протекать дольше и болезненней.

Можно обойтись и без спиртного, ― обильное питьё, желательно кефир, минералка, умеренная физическая работа на свежем воздухе. Тогда такое состояние придётся терпеть до вечера. Потом будет бессонная ночь с потом в три ручья. Потом ещё один день, когда вроде бы уже чувствуешь себя терпимо, но тебя всего шатает от слабости, и вздрагиваешь от каждого громкого звука. И только к вечеру второго дня организм начинает приходить в норму. Наконец, прорезается аппетит, хотя проспиртованный желудок ещё долго будет выражать протест, вынуждая часто бегать в туалет.

И только на третий день можно считать себя здоровым, но последствия устроенного себе праздника ещё долго будут напоминать о нём: то сердце кольнёт, то голова закружится, то в пот бросит, то понос прошибёт.

Ни один алкоголик не станет отходить от пьянки по второму варианту, если у него будет возможность утром выпить. Когда у тебя состояние на грани умирания, и ты точно знаешь, что если немного выпьешь, то станет легче, а перед носом стоит бутылка с водкой (вином, пивом) ― тяжело удержаться. Все здравые мысли о том, что потом будет хуже, загоняются в самые дальние закоулки сознания.

Костя исключением из этого правила не был. Он сел на жалобно скрипнувший табурет, пододвинул к себе стакан, взял бутылку с водкой, привычным движением сорвал тонкую алюминиевую пробку и, стуча стеклом о стекло, заполнил стакан на четверть целебной жидкостью. В нос ударил запах спирта с примесью ацетона.

– Палёнка! – поморщился Костя. По словам опытных алкашей, с которыми он в последнее время тусовался возле ближайшего к дому гастронома, если такую водку пить несколько дней подряд, то гарантированно «откинешь копыта». Но иногда, за неимением другого, можно и выпить, главное – не увлекаться.

Косте приходилось употреблять «палёнку», он знал несколько точек в окрестностях своего дома, где торговали этим продуктом. Знал, что производство и сбыт этой водки, изготовлявшейся из технического спирта, наладила азербайджанская мафия, пустившая свои корни в областном центре. Об этом знал весь город. Непонятно, почему соответствующие органы делали вид, что не знают.

Наклонив банку, Костя вытащил из неё огурец, взял его в левую руку, дрожащей правой рукой опрокинул содержимое стакана в горевшее огнём горло. Сморщившись, понюхал огурец, но откусить от него не успел. Желудок зашёлся в болезненном спазме, очень ему не хотелось, чтобы эта жидкость прижилась.

Костя вскочил, выбежал на улицу и, согнувшись возле крыльца, зашёлся в рвотных судорогах. Когда желудок успокоился, Костя, мотая головой, сделал несколько шагов от дома к невысокому забору из штакетника, отделявшему придомовую территорию от улицы. Перегнувшись через калитку, он с нарастающим удивлением посмотрел в обе стороны.

Всё было абсолютно незнакомым. Улица какая-то односторонняя. Дома стояли с одной стороны от асфальтированной проезжей части. С другой стороны был пологий спуск, заросший редкими деревьями и кустами, за которым в тридцати метрах от дома плескались волны большого озера. Первые лучи всходившего сзади солнца так осветили деревья и кусты, промытые прошедшим ночью дождём, что они казались какими-то неестественно ярко-зелёными. Такая же неестественно-яркая голубизна воды с отражавшимися в ней белыми облаками, оттеняла зелень на берегу.

Яркие рассветные краски резали глаза. Костя зажмурился, глубоко дыша грудью. Свежий утренний воздух оказывал своё целительное действие. В нестерпимо болевшей голове немного просветлело.

Первой осознанной мыслью было: «Где я нахожусь, и как тут оказался?»

Косте не впервой было просыпаться в незнакомых местах. Как правило, это были квартиры незнакомых и полузнакомых собутыльников, реже – в постели у случайных женщин. Поэтому Костя особо не удивился и, тем более, не испугался. Повернувшись лицом к дому, он осмотрел сам дом и дворовые постройки. Обычный деревенский деревянный дом с двухскатной крышей, покрытой шифером. Стены обиты дощечкой и покрашены в голубой цвет. Судя по облупившейся краске, последний раз она обновлялась лет тридцать назад.

Слева от дома были какие-то строения: сарай, баня, ещё сарай (или хлев), выстроенные буквой «Г». Двор между этими строениями и домом зарос невысокой травой. Невысокой, потому что лето только начиналось. От калитки к дому вела тропинка, которой, судя по всему, давно не пользовались. Справа от калитки росли кусты то ли смородины, то ли крыжовника. Рядом с калиткой был огромный куст сирени, листья на которой до конца ещё не распустились.

Костя мог поклясться чем угодно, что всё это он видел впервые в жизни.

Справа от крыльца под карнизом дома была прибита табличка.

– Улица Чехова, восемь, – вслух прочитал Костя. И тут в его больной голове молнией сверкнуло воспоминание, – я же квартиру вчера продал! И купил дом в Кругловке, по адресу Чехова, восемь!

Но… это не тот дом! Он хорошо помнил дом, который покупал. Ездил его смотреть с риэлтором Виктором в Кругловку. Хороший кирпичный дом. Четыре комнаты и кухня. Все удобства: туалет, ванна, газ, водопровод, отопление и горячая вода через газовую колонку. Всё работало, лично проверил. Мебель там ещё хорошая стояла. По словам Виктора, мебель хозяева должны были оставить. Уезжают в Израиль, там она им не нужна.

А это что? Избушка ― развалюшка, озеро напротив. В Кругловке озера не было. Был небольшой пруд, ― ручей перегородили.

Сзади послышалось какое-то звяканье. Костя подошёл к калитке, выглянул и увидел слева в пяти метрах женщину, достававшую из колодца ведро с водой. И как это он этот колодец сразу не заметил?

– Женщина, извините…― окликнул Костя.

Женщина вздрогнула, взглянула на него и перекрестилась;

– О, господи!

– Извините, если напугал, ― Костя открыл калитку и сделал пару шагов.

– Не подходи, кричать буду! – взвизгнула женщина.

Костя растерялся, быстро оглядел себя: одет прилично, вчера в этом костюме, подаренном Виктором, у нотариуса сделку оформляли. Помятый, конечно, всего и делов-то…

Он примиряющее поднял вверх руки:

– Я вам ничего плохого не сделаю. Скажите только, как этот посёлок называется?

– Круглово. Деревня это, а не посёлок, ― женщина немного успокоилась, страх в её глазах сменился на любопытство. Она быстро огляделась. Из-за поворота дороги показался велосипедист. Довольно-таки пожилой мужчина медленно крутил педали, двигаясь в их сторону. Этот придало женщине уверенности. Она упёрла руки в бока и с вызовом спросила:

– А ты кто такой? И что здесь делаешь?

– Дом я купил… ― у Кости в голове медленно созревала какая-то мысль. Наконец, она сформулировалась, ― подождите, может, не Круглово, а Кругловка?

– Я здесь уже седьмой десяток живу, молодой человек, всегда было Круглово.

Подъехавший в это время велосипедист, остановился и прислушался. Потом спросил у женщины:

– Чё тут, Аня?

– Да, вот, Коля, человек спрашивает, как наша деревня называется. Он считает, что должна называться Кругловка.

– Круглово это. А Кругловка, насколько я помню, с другой стороны города. Километров пять от Зиновьевска.

– А отсюда до города далеко? – Костя с трудом переваривал свалившуюся информацию.