А вот в новой жизни Костя себя не нашёл. В тупой монотонной работе охранника не нужен был его аналитический ум, способный быстро раскрыть самые запутанные преступления или раскрутить хитроумную, многоходовую комбинацию, в результате которой кто-то мог резко лишиться авторитета среди преступников, кто-то, наоборот, подняться в зековской иерархии.
Эта невостребованность и неурядицы в семье здорово давили на психику, и Костя стал прикладываться к бутылке в любое свободное время, что дало жене повод обвинять, что именно он тратит все деньги из семейного бюджета. А тут ещё и фирма развалилась, где он работал.
Жена Лариса в последнее время стала получать какие-то подозрительные премии, зарплата у неё вдруг увеличилась в несколько раз, стала задерживаться на работе допоздна, с Костей разговаривала с нескрываемым презрением, называла его безработным неудачником и алкашом, сидящим на её шее.
Кончилось тем, что в один не прекрасный день, Костя, проснувшись после пьянки, вместо жены обнаружил записку: «Прощай, неудачник! Я ушла к другому, нормальному мужчине. Квартиру эту плебейскую можешь забрать себе, нас с дочерью всем обеспечат».
Костя быстро выяснил, что она сошлась с одним из учредителей банка, где работала, ― шестидесятилетним маленьким, лысым толстячком с еврейской фамилией.
Скандалить, чего-то добиваться, Костя не стал, считая, что жена по-своему права, тем более что после такого предательства все чувства к ней куда-то исчезли. Он без вопросов и каких-либо условий согласился на развод. Даже с новым её мужем поговорил спокойно возле ЗАГСа, хотя тот явно ожидал скандала: приехал с силовой поддержкой в виде четырёх накачанных охранников.
Добила его дочь, что с обожанием смотрела на нового «папочку» и с презрением на родного.
А потом Костя ушёл в запой. Многодневный, многомесячный. Жизнь потеряла всякий смысл. Всё последнее время он подсознательно надеялся, что когда-нибудь просто не проснётся.
В одиночку пить Костя не мог, поэтому быстро обзавёлся друзьями среди местных алкашей, постоянно отиравшихся возле ближайшего гастронома. Полученной пенсии, как правило, на месяц не хватало. Не потому, что всё пропивалось, а из-за того, что постоянно разворовывалось собутыльниками, когда Костя вырубался. Пили-то в основном в его квартире. Чтобы протянуть до пенсии, Костя приспособился продавать свои вещи. Сначала ― наряды жены и дочери, брошенные ими, потом свою одежду и обувь. Затем ушли кухонная посуда, постельное бельё, мебель. За бутылку оценивались и шкаф, и комод, и двуспальная супружеская кровать. Сам Костя спал на кровати дочери. Незаметно испарились холодильник, телевизор, видеомагнитофон, книги.
Постепенно квартира полностью опустела. На кухне остался стол с поржавевшими ножками, три табурета и навесной шкафчик с оторванной дверцей.
В других комнатах кроме кровати уцелел старый, продавленный диван и расхристанный шифоньер, который несколько раз разбирали и собирали, в результате чего он потерял товарный вид. Его, как и диван никто не хотел приобретать даже за бутылку.
Когда в их пьяной компании появился Виктор, Костя как-то и не заметил. Сначала скидывался с ними возле магазина, чтобы опохмелиться. Потом оказался в квартире, сидел на кухонном подоконнике, так как всем табуреток не хватало. И травил анекдоты и разные смешные истории.
В отличие от большинства собутыльников, быстро пьяневших и доходивших до невменяемости, Витёк всегда был в каком-то полупьяном и весёлом состоянии. Несколько раз оставался ночевать, не потому что перепил, а из-за того, что время было позднее, транспорт не ходил.
