«Ингрид – это небрежность, как высшая элегантность, чёткость, играющая в непосредственность».
Ещё полгода назад, влюблённая и блистательная в объятиях Макса, мечта, до которой хотя бы дотронуться, теперь покинутая и независимая, Ингрид медленно брела мимо благородного лавра под пальмами и думала о печально своём.
Расстёгнутый плащ, к вечеру ставший обузой – видимо, спозаранку было прохладно и сыро. Разноцветный платок повязан на плечевую сумку и свисает хвостами ниже колена.
Ингрид всегда была весёлой задирой. Увидев старого друга Макса, который топтался с красным букетом, но с абсолютно серым от любовных переживаний лицом, в ней словно отпрыгнул стопор пружины. Хотелось несчастного котёнка одновременно защекотать и обрызгать, а затем уж обнять и заплакать. В её улыбке появилась свобода, в её походке – размашистость.
И в том, как Ингрид приветливо помахала рукой, и в неспешности, с которой она к Нему приближалась, Он почувствовал – Ингрид уже придумала первую ироничную реплику.
И тогда Он остановился посередине безлюдной улицы, ломая в себе навязчивое ощущение дуэли, будто они сходились. Он ждал, когда Ингрид сама подойдёт. Приблизившись, она кивнула по-офицерски и лукаво прищурилась:
– Меня поджидаете?
Волнуясь, Он забыл свою «первую фразу» и молча протянул ей букет. Ингрид взяла розы в ладонь, не боясь уколоться:
– Очень мило с вашей стороны, действительно, давно не виделись. Как ваше творчество? Нарисовали ещё что-нибудь нетленное?
Не стараясь быть в тон Ингрид развязным, Он напомнил:
– Я не график. Последний год пишу маслом.
Ингрид задорно вскинула подбородок:
– Шикарно сказано. И где вы спрятали ящичек на трёх ножках?
– Этюдник?
«Обобщённая фабула всей альтернативной культуры, называемой контркультурой, или сабкалчер, сводится… Короче, я объясню всё короче. Есть один парень с рабочей окраины».
Его отец, как сальник, усыхал в автосервисе, а мать расшивала старые платья, борясь с ожирением. Его кореша на разбойничьем мотороллере рвали сумочки с плеч и шли к судьбоносным крестикам-ноликам, но зажидили ему барыш на погулять с девочкой. А сам он выродок, исчадие ада, гнобивший два года учителя алгебры, шёл от этого самого учителя, оставив ему подарок, и надеялся, что теперь-то уж точно его допустят к выпускному экзамену.
Пирожное или конфеты, тортик или ликер – чем умаслить химичку после шутки со взрывпакетом?
Алый родстер с опущенной крышей втиснулся у почтамта. Длинными ногами вперёд с бёдрами лет восемнадцати алые каблучки выпали на асфальт, простучали ко входу наперерез бузотёру без аттестата, утверждая главную аксиому – либо дорогие машины тебе по карману и ты на них ездишь, либо ты меняешь в них топливный фильтр.
Наездник пытается успокоить мустанга, прежде чем оседлать. Недоросль погладил крыло машины и воровато огляделся по сторонам.
Факел, обмотанный колючей проволокой, – татуировка на его правой руке, которой он просунул линейку между уплотнительной резинкой и боковым стеклом, кнопка блокировки подпрыгнула.
Восходящее солнце на его левой руке, которая полезла в подбрюшье торпеды, под рулевую колонку, нащупывая разъём замка зажигания.
Нажатие на педаль, передача, сцепление, вторая, газуй. Пацан погнал родстер по улицам. Возомнивший себя хитрым угонщиком, смеющимся над нерадивой погоней, он срезал путь напрямик, вдавил акселератор и проскочил мимо знака «проезд транспорта запрещён».
