Однако бывает ещё и вот так, как сейчас и как с ними, когда заставляют ещё и долго-долго помучиться напоследок. Кому-то там, может быть, как раз на Центральном Облаке Вселенной, это очень и очень надо. Неким особой важности живодёрам. Скорее всего, там питаются ещё и человеческими мучениями, как предупреждал великий мистик Даниил Андреев. Существуют в том божьем пропитании первые блюда, наваристые, а есть и вторые, мясные, с подливкой. На десерт последние соки из предсмертных мук выжимают. Так что люди очень важное звено в пищевой пирамиде вселенной. Во всех учебниках по общественному животноводству про это так и написано, не дадут соврать.
Иначе бы столь несовершенные и обречённые существа, как люди, с завидным постоянством не появлялись на этой планете, с дурна ума не радовались этой самой жизни, чёрт бы её побрал насовсем. Иначе бы не рвались в смертное мученичество, словно бы им там кто-то мёдом помазал. Впрочем, мученичество – единственный способ прославиться, не имея никаких способностей. Ни за одним из великомучеников не стоят его великие труды, эпохальные интеллектуальные свершения. Они просто с кайфом и очень впечатляюще страдали. Есть такая профессия, боженьку защищать. Становились образцом давно прилипшего императива: «Бог терпел и нам велел!».
Так что не стоит такая житуха ничего. Притом, любая! А прежде всего жизнь ближнего своего! Если и не чёрт, так любой его и тебя теперь дери! Никто не спасёт, никто и не поможет. Давно, давно пора ответить всевышнему хозяину человечьих судеб самой полной взаимностью. Как советовал Сенека: вернуть билет творцу. Швырнуть с презрением. Подавись, дедуля! Забери, боже, что и нам не гоже! И больше не суйся к нам с этим.
Теперь уже все до единого бомжики чувствовали, будто какая-то неудержимая сила всё сильнее сталкивает и сталкивает их между собой. Ещё немного – и вправду начнётся последняя, самая немилосердная драка. Ощущение её приближения всякий раз возникало, когда они как будто начинали чувствовать некий, давно забытый вкус к жизни. Но неизменно и заново подвспыхивавшее презрение к ней ещё останавливало их. Словно что-то ещё мешало порвать бока и выбежать в грозу, не совсем где-то там срасталось. Да-да, там, именно там, откуда кто-то, угрюмо сюрча, насвиристывая и буркоча, настойчиво, упрямо наводил их друг на друга, прицеливал, повелевал, накидывал лассо, затягивал и отпускал, умело манипулируя остатками жизни в остающихся телах и душах. Именно оттуда кто-то всем шорох всегда и наводил.
Иногда в дальнем закулисье, в за-акулье почти просматривался тот, кто на самом деле порешит их тут всех как бэчиков. Кто победно выйдет на поверхность, аки посуху, всплывёт в заветном сортире, чтобы уже там в угоду остролицему создателю под занавес и замочить кого получится. Каждый думал, каждый надеялся, что им окажется он сам. И соответственно снимет все пенки. Терминальная фаза полуподвального шоу явно завершалась.
Козлёночек и Синеглазка выходили в финал.
– Сегодня плов без мяса. И без риса. О пицце и мечтать позабудем. Разлюбили нас наши деграданты.
– Хоть выпить ещё есть чего. Это итальянцам пиццу подавай, а нам лишь бы на-пицца!
– Итак, за дельтаплан! Пусть ему всегда будет что кушать! Чем лакомиться! – Во всеуслышанье загадал необыкновенно оригинальное желание сыщик и все скоропалительно согласились с таким бесспорным предложением, склонившись каждый над своим озверином. – И вот ещё, чуть не забыл… и чтобы пописать ещё хотя бы на два раза оставалось! Но лучше на три. Или даже пять.
