Клаус Херрманн (Klaus Herrmann, 1903—1972 гг.), заложник своего времени или «из прошлого в настоящее». Нацисты, чудовища из нашего прошлого, ищут выход, чтоб попасть в наше настоящее и будущее (роман «Золотая маска», 1972 г.) - страница 2

«Но были ли эти персонажи действительно близки мне? И действительно, ли я столкнулся с ними в жизни? Я не хочу исправляться, уже для того, чтобы не вводить читателя в заблуждение. Конечно, я сталкивался со всеми этими людьми из моей истории, когда-то и как-то, но я давно потерял их из виду. И когда я вспоминал о них, образы, которые я сохранил, были бледными и нечёткими как пожелтевшие фотографии. Я взял ручку, оставим это, но будь то даже карандаш, цветной карандаш или кисть художника, я начал работать над старыми картинами и однажды понял, что они почти не имеют ничего общего с картинами моей памяти. Я предпочитаю признаться в этом в самом начале, чтобы потом никто меня не упрекнул. Но в глубине души я не жалею об этом, я даже рад, что люди, которых я знал, изменились в моей картине… Возможно, некоторые из них переехали и сейчас где-нибудь на островах в Южной Гренландии или в бразильских джунглях, но возможно они когда-нибудь и вернуться на Родину! И однажды я услышу в телефоне голос, который не узнаю: «Ты негодяй, что с тобой происходит, все мои разговоры, отношения, все, что я когда-либо делал, все, что я когда-либо делал и делал, все, что я когда-либо …, ты опубликовал и это даже напечатали! Я зайду к тебе сегодня днём, и тогда мы поговорим! … Но я спокойно отвечу на слова муравья: «Эй, кто ты на самом деле? Этот Курт? Тот самый Гарри? Этот Гюнтер? Это уже правильно. Просто приди, старина, и скажи мне, чего ты от меня хочешь. У тебя были рыжевато – русые волосы? Ты ведь был чёрным, а теперь твои волосы и правда кажись, уже седые, неужели ты совсем не в действительности, так сильно любил Трюд? Тебя не отправили в нокаут во Дворце спорта? Нет? Тогда твоё волнение мне непонятно. Но приходи сегодня, только после обеда, мы выпьем бутылку вина и поговорим о прошлом, потому что, очевидно, у тебя другие воспоминания, чем у меня7.…

Хорошо, я бы выпроводил парня. И все же у меня остаётся одно сомнение. Иногда в своих снах, я вижу Чертово колесо, которое после Первой мировой войны, стояло на площади перед вокзалом Фридрихштрассе8 в Берлине, прямо напротив Адмиралспаласт9, его разноцветные огни кружатся вверх и вниз, оно вращается с такой быстротой, что я не могу различить людей, сидящих в раскачивающихся гондолах. Но я точно знаю во сне, что это люди моего происхождения, они говорят мне что-то, чего я не понимаю, вероятно они ругают меня. Затем дьявольское колесо останавливается, и они выходят, Я медленно иду по мосту Вайдендаммер, но они идут за мной, им что-то от меня нужно, Они шумят и шумят, но не догоняют меня. У Бранденбургских ворот я наконец останавливаюсь и жду этих людей. Позади меня толпятся тени очертания их расплываются, угрожающе вырастают. Чего они хотят от меня? Их молодость прошла, их жизнь прожита, у них больше нет реальности; с людьми, а которых я рассказываю. Им нечего здесь делать, я киваю им, оставляю их и иду дальше, по Шлегельштрассе и дальше…, до Курфюрстендамм»10

Книга начинается с расследования убийства в гостинице, но по своему жанру, это достаточно тяжёлый социальный роман, в котором автор сохраняя ироническое отношение к своим персонажам, вытаскивает на обозрение читателю все тайны и «скелеты», описываемого отрезка времени, (Золотые двадцатые, немецкий Goldene Zwanziger, 1924—1929 гг.), а также начинающуюся маячить грядущую катастрофу фашизма.