Клеопатра: Жизнь. Больше чем биография - страница 18
Плутарх молчит о том, знала ли Клеопатра латынь, язык Рима, которым мало пользовались в Александрии. Будучи прекрасными ораторами, Клеопатра и Цезарь наверняка общались на очень похожем греческом [43]. Однако изменения лингвистического ландшафта многое могли сказать об историческом моменте, в котором она теперь находилась, а также о ее греческом прошлом и римском будущем. Всего одно поколение назад добрый римлянин вообще не хотел говорить по-гречески, вплоть до того, что прикидывался дремучим неучем. «Кто лучше всех знает по-гречески, – гласила мудрость, – тот и есть величайший негодяй»[37] [44]. Это был язык высокого искусства и низкой морали, диалект инструкций по плотской любви [45], наречие, которое хватает тебя «как пальцами»[38] [46]. Греки позволяли себе слишком много, заметил позже один ученый, в том числе такие вольности, какие не следует читать детям[39] [47]. Однако поколение Цезаря, шлифовавшее свое образование в Греции или бравшее уроки у греческих наставников, владело обоими языками одинаково превосходно, причем греческий – намного более выразительный, более гибкий, более утонченный, сладкозвучный и учтивый – всегда попадал «в яблочко». Уже ко времени рождения Клеопатры любой образованный римлянин свободно говорил на обоих языках. В какой-то момент даже казалось, что возможны грекоговорящий Восток и грекоговорящий Запад. А всего через двадцать лет Клеопатра будет вести дела с Римом, едва владеющим ее языком. И последнюю свою сцену она сыграет на латыни наверняка с акцентом.
Большой эстет и покровитель искусств, при котором в Александрии начался интеллектуальный подъем, Авлет позаботился, чтобы его дочь получила первоклассное образование. Клеопатра продолжит традицию и тоже наймет для своей дочери выдающегося учителя. И не она одна. Хотя девочки ни в коем случае не получали полного образования, они посещали школы, участвовали в поэтических состязаниях, становились учеными. Немало высокородных девиц I века до н. э. – включая и тех, которых не готовили к трону, – далеко заходили по пути обучения, иногда даже проделывали весь тернистый путь будущих риторов. У дочери Помпея был отличный наставник, и она декламировала отцу Гомера. По мнению Цицерона, его дочь была «чрезвычайно хорошо образованна» [48]. Мать Брута одинаково хорошо знала латинскую и греческую поэзию. В Александрии имелись женщины-математики, врачи, художники и поэты. Это не означало, что они не вызывали подозрений: образованная женщина всегда и везде была опасна. Однако в Египте к этому относились снисходительнее, чем где-либо еще [49]. Корнелия, красавица-жена Помпея, находившаяся от мужа в нескольких ярдах, когда ему снесли голову близ Пелузия, и в ужасе закричавшая, была того же склада, что и Клеопатра. Она «получила прекрасное образование, знала музыку и геометрию и привыкла с пользой для себя слушать рассуждения философов. Эти ее качества соединялись с характером, лишенным несносного тщеcлавия – недостатка, который у молодых женщин вызывается занятием науками»[40] [50]. Довольно скупое, но все же восхищение. О жене одного римского консула, несмотря на все ее опасные дарования, вскоре после встречи Клеопатры с Цезарем той осенью было вынесено такое суждение: «умом она отличалась тонким: умела сочинять стихи, шутить, говорить то скромно, то нежно, то лукаво; словом, в ней было много остроумия и много привлекательности»