Вера Ильинична, подняв голову, долго вглядывалась в красивое лицо мужа. Потом сама обняла его голову и прижала к груди.
– Глупый, что же ты делаешь? Ты же можешь всё своими руками разрушить. Если бы я тебя не любила, да разве ж терпела бы столько лет твои измены? Думал, я ничего не знаю? Да мне много лет назад говорили, что ты… да ладно, чего уж теперь… А к Вареньке ты приглядись, у неё такие красивые глаза, прямо небо бездонное. И сама она такая хорошая, вот и тебе столько времени угодить хочет, а ты всё нос воротишь, – снисходительно говорила Вера Ильинична.
Утром, не завтракая, Константин Алексеевич ушёл на работу, ушёл раньше обычного, может не хотел встречаться взглядом с Варварой и сыном, и даже с женой, кто знает.
– Сбежал, кажется, его совесть заела, значит ещё не всё потеряно, – улыбнувшись, произнесла Вера Ильинична, когда за мужем захлопнулась входная дверь.
Варвара уже готовила завтрак и по выражению её лица не было видно, держит она обиду за вчерашнее или нет. Позавтракав, они с Георгием ушли на работу, парень уже начал работу над диссертацией и все его мысли были заняты только этим.
А вечером, когда все собрались за ужином, не было только Константина Алексеевича и Вера Ильинична подумала было, что он и вовсе не придёт, как послышался звук открываемой двери.
– Это папа пришёл, – поднимаясь из-за стола, чтобы встретить свёкра, сказала Варвара.
– Сядь, дочка, не копошись. Пришёл и пришёл. Сам зайдёт, а то мы излишне его разбаловали, – удерживая девушку за руку, ласково сказала Вера Ильинична.
И Константин Алексеевич зашёл сам, хотя обычно его встречали у дверей, брали из его рук портфель, плащ, если это было весной или осенью… в общем, обхаживали. Он вошёл на кухню и протянул свёрток Варваре.
– Это тебе, дочка. Примерь, если не твой размер, я поменяю, – сказал Константин Алексеевич.
Девушка будто онемела. Взяв свёрток из рук свёкра, она посматривала то на свекровь, то на мужа, потом остановила свой взгляд на свёкре.
– Мне? Но… у меня не день рождения и не праздник сегодня… спасибо Вам, конечно, большое, но за что? – растерянно пробормотала Варвара.
– Ну… ни за что, просто так. Новый товар поступил, понравилось мне очень, вот и взял. Да ты разверни, посмотри хотя бы, что там, – улыбнувшись, сказал Константин Алексеевич.
– Давай-давай. Разворачивай. Отец всегда приносит эдакое, – сказал Георгий.
И Варвара, волнуясь, стала разворачивать плотную бумагу.
– Боже! Какая красота! – воскликнула Варвара, развернув нежно-розовое платье из тонкого маркезета, с мелкими синими цветочками, приталенное и книзу расклешённое, на груди собранное в гармошку и розовые туфли-лодочки.
– Иди надень, дочка, а мы посмотрим, как на тебе будет сидеть платье. И туфли надень, – сказала Вера Ильинична.
– Ага, я сейчас. Ой, спасибо, папочка, – радостно воскликнула Варвара и обняв Константина Алексеевича, поцеловала в щёку, чем смутила мужчину.
– Носи на здоровье… дочка, – пробормотал он.
Варвара быстро прошла в свою спальню и минут через семь, вышла в новом платье и туфлях.
– Вот. Прямо будто на меня сшито. И как Вы с размером угадали? Здорово, правда? – с сияющим лицом говорила девушка.
– А у меня глаз немётан, столько лет работаю на базе. Тебе очень идёт, – разглядывая Варвару, сказал Константин Алексеевич.
– Очень красиво, мне нравится, – сказал Георгий.
– А это тебе от меня, – вдруг снимая свои серьги с рубинами и отдавая их Варваре, сказала Вера Ильинична.
