– Ты охренела? Слезай! – разгневался Эрнест, отойдя от ворот. Девушка успела протиснуть лом между решетками и зацепиться всеми конечностями за ворота, словно обезьянка. – Что ты творишь?!
Друзья Славы – или не друзья? – объявились на лестнице и бросились к беглецам. Они были не на шутку потрепаны и разъярены.
– Есеня, ломай! – девушка умоляла, сползая к вниз.
Есений поднял лом, мало представляя, что ему с этим инструментом делать. Вопрошающий взгляд Славы оказывал на него дополнительное давление, а Эрнест, схвативший девушку за ногу, только подливал масла в огонь. Тем более обозленные жильцы снова вооружились кто во что горазд и были уже совсем рядом. Он понял: выбора нет. Включив логику, мужчина вывернул к себе замок и использовал лом в качестве рычага. Он натужился и выломал замок в тот самый миг, когда Эрнест уронил Славу на землю.
– Уходим! – Есений открыл ворота.
* * *
Девушка выдернула ногу из хватки Эрнеста и на четвереньках поспешила покинуть окрестности злостного дома. Под дикий рев толпы главный ненавистник Славы тоже решил не задерживаться. В Эрнеста и девушку прилетело что-то твердое, но они успели переступить черту, разделяющую это место и остальной город. Под действием адреналина боль отошла на второй план.
– Скорее! – кричал Есений, смотря на приближающихся мучителей.
Слава пнула по воротам – разразился до боли неприятный металлический треск. Эрнест, глянув на странную девушку с неодобрением, подбежал к товарищу и заметил старых-добрых друзей человека, собак. Злым и голодным дворнягам куда интереснее было заглянуть внутрь захламленного двора и познакомиться с теми, у кого в руках было немало объедков. Троица беглецов ринулась прочь от раскрытых ворот и помчалась по улице в сторону цивилизованного города.
Они преодолели достаточное расстояние, чтобы убедиться в своей безопасности. Простые прохожие с удивлением разглядывали незнакомцев и морщили носы от разящей от них вони.
– Мы справились, – заключил Есений, остановившись.
– Но все пошло не по плану, – высказался Эрнест с громкой отдышкой и перевел взгляд на Славу, которой, по его мнению, здесь быть не должно. – Я вот не пойму, ты вообще какого черта тут делаешь?
– Я так и знал, что она не врала. Так и знал! Я невероятно рад, что мы выбрались из этой клоаки, – Есений порывисто обнял Славу.
Девушка взвизгнула и широко улыбнулась, в ее глазах заблестели слезы.
Эрнест был не вхож в эту дивную компанию и совершенно не разделял их счастье. Он безусловно радовался свободе, но никак не понимал, с какой стати дикарка поспешно переобулась и бросила своих безмозглых соседей.
– Я же говорил тебе, что ей страшно там находиться, – начал Есений, – и ее не выпускали.
– Помню я, помню. Но тут как-то все не сходится! – Эрнест подошел к Славе, чьи глаза забегали от страха. – Рассказывай, мелкая засранка, почему ты сначала обращалась с нами как с заложниками, а потом притащила лом.
– Не разговаривай с ней так, она ни в чем не виновата! – вступился Есений.
Уборщики сцепились в словесной перепалке, где один ругался, а другой со стоической терпеливостью объяснял первому, как он неправ.
– Значит, ты ему ничего не рассказал? – вмешалась Слава.
Коллеги отвлеклись от спора на повышенных тонах и уставились на девушку не вполне осознанными глазами, словно до них только доходил смысл ее слов. Она несмело подошла к ним и мягко улыбнулась, чтобы разрядить обстановку. Есений замялся и, поджав губы, провел носком ботинка по бордюру.
